Самый лучший комсомолец. Том четвертый [СИ]

— Так и есть, Виктор Сергеевич, — подтвердил я. — Там предлагают переложить ответственность за свои поступки на товарища Иисуса, вручив ему контроль над погрязшим в пороках индивидуумом. Такой подход нам чужд, поэтому вместо него я долго и многословно прививаю зависимым товарищам простую истину — либо терпишь, либо Система тебя прожует и выплюнет. Грустно и несправедливо, но, если хотя бы один из подвергаемых терапии эту истину усвоит и вылечится — оно того стоит.

— Что ж, дождемся результатов эксперимента, — он дописал что-то в блокнотике.

— Давайте мы вас, Виктор Сергеевич, до дома довезем, — предложил я. — О лично-семейном поговорить нужно.

— Извините, товарищи, — извинился тот перед коллегами, и мы отправились его подвозить.

По пути я изложил свои соображения по теме Виктории Викторовны — это где «пришла на все готовое» в глазах Эмму Карловны.

— И я, извините, здесь ничем помочь не могу, — расписался в собственном бессилии. — Но частично в этом свою вину чувствую — Виктория Викторовна мне не чужой человек, и, когда она спросила мое мнение о дяде Андрее, я сказал что он нормальный мужик, если не давать в карты играть. В целом так оно и есть, но такого отношения от бабушки Эммы я не ожидал. Прошу у вас за это все прощения.

— Ты-то причем? — успокоил он меня. — Извините, Виталина Петровна, но когда у двух дам одинаковый доминантный характер — проблемы неизбежны. Я поговорю с ними обеими — в конце концов, Вика ни разу не нахлебница, а более чем самодостаточный член Союза писателей!

— Вот и я бабушке Эмме про это говорил, — поддакнул я. — А дядя Андрей, извините, игроман с «полным служебным». Кто тут еще к кому присосался — большой вопрос. Но меня Эмма Карловна с недавних пор демонстративно игнорирует, а вы — все-таки доктор наук, и авторитета у вас больше. Извините, что на вас это все вешаю.

— За судьбу моей дочери, как отец, я несу всю полноту ответственности, — качнул он бородой. — Поэтому не вини себя — они взрослые люди, а тебе, несмотря на несомненную гениальность, все-таки четырнадцать.

— Спасибо за успокоение, Виктор Сергеевич, — поблагодарил я.

— Было бы за что — ты, Сергей, очень совестливый, — поставил он мне диагноз. — На первый взгляд это хорошая черта характера, но она же может привести тебя к пагубным последствиям — всех насильно счастливыми не сделаешь, помни об этом.

— Я запомню, Виктор Сергеевич, — пожал протянутую доктором руку, вылез и помог ему выбраться с заднего сиденья. Усевшись обратно, проводил бодро топающего к подъезду Виктории Викторовны — у дочери остановился — ученого и вернулся обратно. Улыбнувшись Виталине, скомандовал. — Погнали на съемки.

Глава 26

— Обменялись подарками, совершили первый прием пищи, накатили, — перечислил я для сидящей рядом со мной, нарядной Вилочки. — Теперь потянет на юморок.

Методичка подобных мероприятий мной была освоена еще в прошлой жизни, и в этой никаких изменений не претерпела — это ж по сути те же самые люди!

— Разговаривают два режиссера, — начала травить анекдот Екатерина Алексеевна. — «Очень сожалею, что вы не были на премьере моей новой пьесы. Люди у касс устроили настоящее побоище!» «Ну и как? Им удалось получить деньги обратно?».

Окрашенный в нежные закатные тона двор фурцевской дачи погрузился в хохот. Летний вечер в деревне — время слегка волшебное: отгремели дневные заботы, теплый воздух лишился дневного зноя и дивно пах соснами, мангалом и шашлыком. К этому приятнейшему букету примешивались запахи французского парфюма присутствующих дам — все Судоплатовы плюс Таня, Надя и Оля (они все нынче у Фурцевой в любимицах), Екатерина Алексеевна с дочерью Светланой и матерью — Матрёной Николаевной, аж 1890го года рождения. Реликт, так сказать! Присутствует и дочь Светланы — семилетняя Маринка. По категории «приглашенная знаменитость» проходят Людмила Георгиевна Зыкина и Виктория Викторовна — дядю Андрея сопровождает, и этому никто, походу, не рад — Судоплатовы выглядят напряженными, а ну как опозорит своим пролетарским рылом элитных нас?

Мужская часть компании, помимо «семейного урода», представлена мной, дедом Пашей и папой Толей. Наши малыши остались дома, под присмотром няни.

Теперь нужно ввернуть собственный анекдот:

— «Папа, а что такое опера?» «Ну как тебе объяснить, сынок… Это когда один человек убивает другого, а тот, перед тем как упасть замертво, долго и громко орет.»