Самый лучший комсомолец. Том третий

— Нормально, — не стал я протестовать.

— Корейский ты у нас знаешь? — как само собой разумеющееся спросила Фурцева.

— Знаю, — подтвердил я. — Немножко научу по дороге, — повернулся к Оле. — И песню на корейском надо будет освоить. Можно нам вагон для репетиций? — добавил логистических проблем.

— Сделаем, — не подкачал торговый специалист.

— Корейская песня — это похвально! — одобрила баба Катя. — Теперь о программе визита…

Через полчаса все пункты были одобрены, Екатерина Алексеевна попросилась поговорить со мной наедине. В моем кабинете она стеснительно потупила глазки и попросила:

— Сережа, нам с Людмилой Георгиевной у вас в совхозе очень понравилось. Можешь нам земли под дачи дать, соток по двадцать?

Ух, коррупционерка!

— Конечно, Екатерина Алексеевна, как говорят японцы, это — большая честь для всей «Потемкинской деревни».

— Назвал так назвал, — поморщилась она. — Спасибо! — чисто по-родственному чмокнула в щечку, и я проводил гостей до крылечка ДК, не забыв помахать вслед.

Вернувшись в папы Толин кабинет, согласовал с ним план развития совхоза на время, что меня не будет. Отсюда же позвонил Хрущеву — в совхоз он не захотел, придется ехать к нему в Москву. Нормально, заодно к маме зайду. После Никиты Сергеевича обзвонил музыкантов, и, взяв с собой Олю, повел ее в недра ДК, на студию — не откладывая в долгий ящик начинать записывать рок-альбом.

Почти всю неделю там и провели, выбираясь только к Никите Сергеевичу, маме и на штатные мероприятия и концерты, которые неплохо заменяли собой генеральные репетиции. В итоге пластинку добили за пару часов до выезда, и если певица дрыхла на студийном диване, то я честно сводил финальные песни всю ночь, подкрепляясь литрами кофе.

Подремав в везущей нас на вокзал «Таблетке», прошли в вагон — просто шик, не хуже международного с поездки в ГДР: купе на два человека — Оля едет с матерью — душ, рукомойники, вот это вот все. За нами прицеплен вагон с сотрудниками и кухней — питаться чем попало нам не дадут всю поездку, мало ли что. Никаких объявлений громкоговорителя — кому надо, тот уже в поезде. Пшикнула пневматика, и тур длиной почти в месяц начался.

Глава 14

Стоя в коридоре вагона, я смотрел на проносящиеся за окном поля и леса с редкими вкраплениями обитаемых очагов. Погода — мерзкая: затянутое тучами небо не оставляло никакой надежды увидеть сегодня солнышко, а мелкий противный дождик скрывал «дальность прорисовки» водяной взвесью.

— Стоило перевалить за Урал, и сразу стало невесело, — вздохнул я.

До сюда следовали без остановок — европейская часть Родины что мной, что Олей освоена на твердую «пятерку», и все хоть минимально заслуживающие внимания городки нами посещены в штатном порядке. А вот оставшаяся часть СССР посещалась не так плотно, и этими гастролями мы немного поправим ситуацию.

Сегодня у нас Тюмень — выступим, заночуем и поедем дальше.

— В Москве такая же погода, — заметила не понявшая шутки Оля.

У нас в «кают-компании» в виде перепланированного в точку сбора путешественников купе стоит телевизор, и мы регулярно его смотрим, вот девушка прогнозом погоды и напиталась.

— Это я отсылку на Империю сделал, — пояснил я. — Долгие столетия азиатская часть страны нифига толком не развивалась, используясь в качестве полигона для ссыльных и немножко экономического придатка. СССР, к счастью, этими территориями распоряжается гораздо мудрее, но некоторая излишняя централизованность все равно сохранилась — Москва с Ленинградом продолжают приманивать к себе, аки лампа мотыльков. Ничего, если уровень жизни по всей стране плюс-минус одинаковый и высокий — а именно этим наше правительство и занимается — уезжать за тридевять земель смысла нету. Пойдем лучше «мерч» подписывать.

Термин Оле знаком, поэтому мы отправились в «кают-компанию», где до самой остановки подписывали пластинки (Оля) и книжки (я). Этим же занимались и вчера, пока ехали от Москвы до Свердловска-Екатеринбурга. Ну а чем еще заниматься? Не в карты же играть.

— Через десять минут прибываем, — заглянула к нам проводница в чине старшего лейтенанта Госбезопасности.

— Спасибо, Кать, — поблагодарил я ее за нас обоих и рассказал Оле интересный факт. — В сорок втором году на тюменском заводе №241 был построен единственный экземпляр крылатого танка.

— Это как? — удивилась Оля.

— Прилепили к планеру облегченный танк Т-60, — пояснил я. — Предполагалось, что его будут десантировать, но нелепость задумки была ясна всем — в сорок третьем проект «зарубили».

— Расскажи еще что-нибудь, — попросила певица.

— В феврале 44 года тюменская милиция в течение двух недель собирала по городу котов и кошек для отправки в Эрмитаж — коты в Блокаду вымерли, и там расплодилось много грызунов.

— Значит все Эрмитажные коты — отсюда? — уточнила Оля.

— Отсюда, — подтвердил я.

— Их там много — я когда в Ленинград ездила, видела, — похвасталась она. — Такие хорошенькие!