Самый лучший комсомолец. Том второй (СЛП-4)

Кортеж добрался до выделенного нам подъезда новенького дома, заселились, я собрал свою бравую тройку, и мы пошли на поиски приключений. Охрана — на расстоянии, но неизменно с нами. Под окрасившемся в закатные цвета небом выехали на перекресток и повернули направо — по словам подкупленной «соточкой» (и клятвой никогда и ни за что ее не упоминать при власть имущих, чтобы не попало) консьержки, здесь находится стихийный рынок.

Миновав пятиэтажку готовую, пятиэтажку строящуюся и пару бараков, услышали отголоски гневных воплей. Ускорившись, завернули за угол и узрели небольшую площадь с усыпанными всем подряд — от фруктов и овощей до шмотья и строительного инструмента — сколоченными из досок прилавками. Источники воплей — одетые в милицейскую форму товарищи, как смуглые, так и вполне славянской внешности. Источники воплей погромче — товарищи продавцы, которые ну совсем не хотят сваливать с площади.

— Проверка-проверкой, а у меня гранаты испортятся! — припечатал милиционера дородный бородатый торговец фруктами местной национальности.

Ясно, разогнать торгующих пытаются, чтобы глаз уважаемым гостям не мозолили.

— Дядя Андрей, торговать на рынке у нас можно? — намекнул я.

Порученец Щелокова взял ксиву наизготовку и через минуту порядок был восстановлен, а милиционеры выстроены по стойке «смирно» с приказом стоять так и ничего не делать. Под напряженными, старательно транслирующими «лучше бы я ушел» взглядами торгующих и любопытными — покупателей, купили яблочек, гранатов, клубники (даже такое есть!) и мандаринов, напрочь отвергнув многочисленные «да так бери, писатель Ткачев, в подарок!». Торговцы и клиенты от такого успокоились и вернулись к своему обычному состоянию. Вот теперь пора к давно примеченному прилавку, за которым совершенно открыто, среди бела дня, дагестанский мужик средних лет и повышенной волосатости продавал джинсы в количестве трех пар.

Подошли — «Тверь»! Новенькая «Тверь»!

— Здравствуйте, уважаемый товарищ! — поприветствовал я торговца. — Меня Сережей зовут, это… — представил спутников по всей форме, со званиями.

На лице торговца появилось выражение «мне конец». Ясно, копаем!

— Максуд, — представился он в ответ. — Мне «Черные глаза» нравятся, — предпринял попытку легко отделаться.

— Очень рад! — вполне искренне ответил я. — Скажите, товарищ Максуд, а откуда товар?

— Да приехали тут комсомольцы, все прокутили, — презрительно поморщился он. — Дяде моему продали, а он меня на рынок послал.

— Понимаю, — покивал я. — Можно? — указал на одну из пар.

— Великоваты будут, — забегал глазами уважаемый Максуд.

— А мне в подарок! — не стушевался я, взял одну из пар, немножко вывернул штанину, достал из кармана завалявшуюся бумажку и потер шов, — Не пачкается! — показал спутникам результат эксперимента. — А должны!

— Пи*дец тебе, Максуд, — даванул торговца взглядом дядя Петя.

— Джинсы у нас в стране шить начали совсем недавно, и «Тверь» — проект политический, особо важный, с самого верха контролируется, — добавил дядя Андрей, потыкав пальцем в небеса.

— Так что, гражданин Максуд, торговля поддельными джинсами приравнивается к государственной измене, — закончил обработку дядя Витя.

Все, пациент полностью готов к раскаянию и искуплению путем сотрудничества.

— Уверен, товарищ Максуд сам поддельные джинсы не шьет, — заступился я за потенциального изменника. — Но я просто вынужден спросить еще раз — откуда товар, уважаемый Максуд?

— Я… — он поджал губы.

— Готов отмотать двадцать пять лет строгого режима ради подставивших тебя родственников? — предположил я. — Это очень мужественно, но ты, похоже, в их глазах что-то вроде барана — весь поселок на ушах из-за нас стоит, а тебя отправили незаконными тряпками торговать. Значит — не сильно-то и берегут.

Максуд насупился.

— Не у комсомольцев купил, — ощерился дядя Петя. — Потому что мы бы уже у твоего дяди в гостях сидели, чай пили, а он нам рассказывал, как ему жалко спивающуюся молодежь, из-за чего он джинсы у них и купил — по доброте душевной. А потом мы бы к тем самым вымышленным комсомольцам и отправились.

— Меня убьют, — едва слышно выдохнул Максуд.

— Жена есть? Дети? — спросил я.

— Есть, — горячо закивал он. — И жена, и сын пятилетний.

— Образование у тебя какое?

— Химик-почвовед, — жутко удивил он ответом.

Тут же проверил, пяток минут позадавав химико-почвоведческие вопросы — эти учебники тоже впитаны, да. Максуд экзамен выдержал с честью.

— Выбор такой — либо запираешься и едешь на Колыму, лес валить, либо рассказываешь-показываешь откуда джинсы, и тогда вас с женой и сыном мы заберем в Подмосковье. Мой отчим — директор тамошнего совхоза. Школа, поликлиника, детский сад — все есть. Тебя устроим работать по профилю, почвоведом. Зарплата — двести рублей в первый сельскохозяйственный год. Докажешь полезность — увеличим. Домик через полгода вам оформим, кирпичный, благоустроенный.

— Не обманешь? — тоскливо спросил он.

— Не обману, — подтвердил я. — Полномочий у меня хватит, — показал ксиву.

— Не тяни время, пока-еще-товарищ Максуд, — ускорил принятие решения дядя Петя.