Самый лучший комсомолец. Том второй (СЛП-4)

— Какова фактура, а? Волосы соломенные, чуть-чуть веснушек, глазищи наивные и добрые, черты лица при этом — строгие, брутальные, сам здоровенный.

— Хоть сейчас на агитплакаты, — согласно кивнул ничем непримечательный брюнет дядя Федя.

Не всем же моделями для агитплакатов работать, и к моменту достижения возраста «30+» стандартный человек это полностью понимает и комплексовать перестает, даже если раньше пытался.

— В совхозе сериал будем снимать, ему роль свеженазначенного участкового отведем, будет с колхозниками и колхозницами учиться жить, — поделился я кусочком планов на легкий римейк хорошего сериала «Участок».

— Не умеет поди, актеров вон сколько лет учат, — совершенно справедливо заметил дядя Федя.

— А мы по типажам наберем, — ответил я. — Там играть особо и не придется — просто вести себя как в жизни. Но курсы организовать придется, это вы правильно заметили, с нуля много пленки зазря переведем.

Дядя Федя просветлел глазками — мальчик-гений оценил совет!

Доели, и я спросил:

— В школу вы меня повезете?

— Не, у меня смена через полчаса кончается, в народ пойду, — с улыбкой указал он на веселье за окном и пошел вызванивать мне конвой.

Даже завидно!

* * *

То ли товарищ Умаханов что-то напутал, то ли в последний момент мероприятие масштабировали, но после короткого вертолетного перелета до Махачкалы меня отвезли к ДК, где в директорском кабинете я попил чаю с конфетами в компании педсостава и комсомольско-пионерской верхушки, состоящей по большей части из лиц славянской национальности — от нижнего до среднего ранга — и аборигенов — эти ранга верхнего. Родня, надо полагать, и по карьерной лестнице продвигают своих, но мне уже прямо всё равно — мне бы домой, к Вилочке и повседневным, психологически приятным обязанностям, но лицо, будь оно трижды проклято, держать приходится.

— Верно, Малик Салихамович, — прожевав «Мишку на Севере», ответил я на очередной бессмысленный вопрос.

А других тут и не задают, и уж тем более не пытаются объяснить, чей именно ребенок должен выиграть конкурс. Вот последнее слегка обидно — ух я бы им тут! Шутка, просто судил бы как положено, без истерик и попыток самоутверждаться на «пролах». Подписав выданное мне творческое наследие с моим именем на обложках, подписал и творческое наследие «призовое», от себя добавив туда путевки — победитель поедет в «Артек», второе и третье места — в «Орленок» — и мы отправились в закулисье, где меня посадили в гримерку, выдали еще конфет, а сами пошли придавать финальные штрихи мероприятию. Пожав руку скромно сидящему на пуфике в углу дяде Вите, улыбнулся:

— Здрасьте, дядь Вить, а вы с дядей Петей по какому принципу интересные события распределяете?

Вчера его с нами не было, равно как и щелоковского следака — последний перелопачивает республиканское БХСС, на второй день нашей поездки совершенно ошибочно предположив, что ничего такого я уже не найду, вот и пошел кадры чисто чтоб не расслаблялись понапрягать.

Товарищ полковник хрюкнул и отшутился:

— К цыганке ходим, она нам будущее прозревает, а потом жребий тянем.

Гоготнув в ответ, спросил:

— А вам тоже «не рекомендуется» на личные вопросы отвечать?

— Инструкции для всех, кроме твоей машинистки, общие, — не разочаровал он и ухмыльнулся. — Соскучился поди?

— Очень, — вздохнул я.

А зачем притворяться? Любовь у всех бывает.

— А после вчерашнего вообще мрак — характер, конечно, закаляется, но мне бы с товарищем старшим лейтенантом киношку в Минкульте посмотреть, мороженого потрескать — в обычного влюбленного пацана поиграть, короче. Вы на тему «порчи оперативника» не переживайте, дядь Вить, она через пару лет все равно профессию на домохозяйку поменяет, а за это время особо квалификацию утратить не успеет.

— Совестливый ты, Серега, — вздохнул он.

— Маленький еще просто, — отмахнулся я. — Еще немного позакаляюсь и станет плевать на девяносто девять целых и девять десятых проблем. А пойдете ко мне в совхоз главбухом? — без всякой паузы поменял я тему.

Шутка «зашла», и «экономический» дядя Витя разразился зычным гоготом до выступивших на глаза слез. Посерьезнев, уточнил:

— Ты серьезно?

— Вы же на пенсию скоро, я понимаю, что «пенсия» у бурильщиков разная бывает, но я бы вас взял, — развел я руками. — А так — по большому счету шутка.

— Скучно мне будет, — поморщился он. — Но у меня товарищ есть, майор, стопу потерял в прошлом году, в бухгалтерии разбирается, ему на Лубянке сидеть тоскливо — вот он точно пойдет, если попросишь.

— Обязательно попрошу, — благодарно улыбнулся я.

Кадры решают всё потому что, а вместо главбуха у нас пока временно выданный министерством сельского хозяйства «попользоваться» ИО.

В дверь постучали, и директор ДК препроводил нас за кулисы — мне доверена честь толкнуть речугу сразу за начальником местного Комсомола — они организаторами и являются. Уже совсем привычно выкатившись на сцену под аплодисменты, помахал руками и вооружился микрофоном.

— Когда мне плохо — я пою, и тогда плохо становится всем!

Широкая улыбка, десяток секунд тишины «на осознание», хохот и аплодисменты — вспомнили, что Сережа вообще-то юморист.