Самый лучший комсомолец. Том второй (СЛП-4)

Намотав шарфик на нижнюю половину лица, натянул шапку-ушанку поглубже, и мы покинули транспорт. Холодно, блин! Проходя мимо щита «дней без уголовных преступлений — 17» (первое время совхозники держались образцово-показательно, и цифра была посолиднее, но случилась суета в виде пьяной поножовщины с летальным исходом) грустно вздохнул и перекинул пластиковые таблички с цифрами на «00». Табличек пока две, и цифры максимум двузначные, но так надо — на торжественное привинчивание таблички третьей (сто дней без «залетов», соответственно) у нас запланированы масштабные гуляния, в качестве мотивации. Слева от «счетчика», как и положено, огромная доска почета — она не пустует, и никого из «управленцев» на ней нет, мы же пришлые, зачем народу повод давать упрекнуть нас в самолюбовании и «оккупации»? Щит третий — плакаты гражданской обороны. Щит четвертый — расписание киносеансов и мероприятий в ДК. По выходным крутим мультфильмы и детское кино, вечерами будней — кино общечеловеческое. Проектор купил в личное пользование и попросил педагогов местных школ возить сюда деточек централизованно, на автобусах, чтобы по морозу лишний раз не бегали — от самого дальнего села до сюда добрый десяток километров. Дойдут, конечно, и даже не сильно пострадают в процессе — привычные, но так ведь лучше.

— Не люблю, когда прогресс обнуляется, — пожаловался спутникам, мы поднялись по частично заснеженному мраморному крылечку, ступени которого подбиты резиновыми ребристыми ковриками — чтобы не скользко было — и вошли в металлическую дверь. У нас тут студия звукозаписи и кинооборудование будут храниться, так что лучше подстраховаться — очень оно в эти времена дорогое, и оборудование «встанет» мне почти как оба завода. Пофигу, все равно деньги халявные и в геометрической прогрессии возрастающие.

Обстучав и обмахнув веником валенки, прошли по тамбуру и оказались в холле, где было шумно, тепло, светло и многолюдно — сегодня воскресенье, и деточки под руководством педагогов и особо активных родителей помогали выписанным из Москвы декораторам украшать помещение к празднику аппликациями, гирляндами и многочисленными вырезанными из бумаги снежинками — ну куда без них? Отдельная прелесть — изготовленные типографическим способом плакаты с «маскотом» [зверушка-талисман

] совхоза — «Товарищем Хряком», голубоглазым милейшим вислобрюхим антропоморфным поросенком, несколько напоминающим Фунтика из одноименного мультфильма, который уже рисуется в недрах обновленного «Союзмультфильма». Там же зреют «Бременские музыканты», товарищ Магомаев свои партии для него отписал прямо за рубежом, чтобы не перекраивать приятно-плотный гастрольный график. Костюм для аниматора тоже изготовили — обкатаем на Ёлке. Маскот выбирался не мной, а по итогам тайного голосования среди школьников из десятка вариантов, так что все честно.

Пожав руки детские и взрослые, вышел к уже установленной — здоровенная, три с половиной метра в высоту — но пока не украшенной ёлке, объяснил народу зачем мы здесь, кратко обрисовал общественный вред от хищения совхозной собственности — самый прямой, потому что при стопроцентном хозрасчете убытки несет казна моего маленького баронства, сиречь — все податное население. Симулякр — один Сережа убытки несет! — но народ вроде проникся, потому что после нашего появления их жизнь уже изменилась к лучшему, и в дальнейшем этот эффект будет масштабироваться. Увы, классическое «никто ничего не видел и не слушал». Не хочется обвинять крепостных в неуместной круговой поруке — это ж на конюшне пороть придется, а ее у нас нет и едва ли будет — смысл? — поэтому заставил себя им поверить, и мы отправились к свинарнику, оставив народ продолжать готовиться к празднику и возвращать несколько испорченное настроение.

На месте происшествия нас встретил участковый Филипп Валентинович — тот самый, из Москвы и молодой, поэтому особо старательный, и прямо грустный Аркадий Викторович — последний утешался о любимого питомца, поглаживая и почесывая довольно похрюкивающую Варвару — сегодня свинка красуется бантиком синим. Ну не очень у штатного свиновода со вкусом, зато любит в ежедневном режиме цвета на любимице менять.

Почесала охотно подставленный хрюшкой бочок и Виталина — ей вислобрюхие свинки нравятся. Пообщались, и мы, оставив Аркадия Викторовича оплакивать не менее семерки недополученных подсвинков — по размеру живота украденной свиноматки определил — вышли на мороз.

— Эльзе не холодно? — проявил я заботу о подопечной кинолога.

Погода как раз соответствует — в такую собаку выгонять не следует.

— Видали и похолоднее, — успокоил меня Вадим Ильич.

— Точка проникновения? — спросил я участкового.

— Туда!

И мы пошлепали за ним по свежим сугробам к противоположному входу в свинарник. По пути он делился инфой:

— Сторож плачет и клянется, что ничего не видел и не слышал — еще бы, с пьяных глаз-то!

— Тимофей Юрьевич же не пьет? — нашел я несостыковку.

Пьющим мы заряженные солью ружья не доверяем.