Самый лучший комсомолец. Том второй (СЛП-4)

— Не учи, — отмахнулся дед и сфотографировал дятла. — А что у тебя кооперативного готово-то?

— Жральни, — не стал я скрывать. — С азербайджанцами и рядом соседних колхозов кооперируемся, помещения нашли, персонал подобрали и немного подучили клиентам улыбаться, оборудование закупил — на складе совхозном за семью печатями лежит — будем открывать сразу несколько точек с названием «Пир Потёмкина». Средний чек за «нормально посидеть» насчитали почти в двенадцать рублей, но кооператоров скоро станет прямо много, равно как и их работников с зарплатами, позволяющими раз в недельку покушать у нас.

— Кооператор скорее в «Прагу» пойдет, чем в этот твой «пир», — хрюкнул Андропов и сфотографировал пару воробьев.

— Через лет пять кафешек и ресторанов на каждом углу понатыкано будет, — отмахнулся я. — И все равно придется звонить, чтобы столик забронировать. Но я-то раньше других начну, заведения будут набирать репутацию и постоянных клиентов. Не пропаду короче, даже если первое время в убыток поработать придется. О, кстати, а сколько валюты мои штуки принесли?

Мне не говорят — «секретно».

— Двести шестьдесят три миллиона, если в долларах, — ответил Андропов. — И округлить.

— Четверть лярда! — радостно вытянул я руки к небу, задел ветку ели и ойкнул — снег за шиворот насыпался.

— Астрономические деньги, чуть меньше четверти нашего нефтяного экспорта, — кивнул деда Юра. — Мы, конечно, не капиталисты и за прибылями гнаться не должны, но ты все равно огромный молодец.

— Высочайшая похвала очень приятна, — с улыбкой покивал я.

То ли еще будет.

— А ты цену на водку понижать не собираешься случайно?

— Думали на эту тему, — кивнул он. — Но не станем — и здесь и там скажут, что я народ спаиваю.

— Жаль, я уже расшифровку слова «водка» потешную придумал на такой случай: Вот Он Добрый Какой, Андропов.

Дед радостно загоготал и расстроился, потому что спугнул синичку, которую как раз собирался сфотать.

Дальше я не удержался и похвастался:

— Тюльпаны прямо хорошо под праздник разошлись, все распродали, полста тыщ в копилочку совхозную ушло.

— Копейки, — ухмыльнулся дед.

— Все еще адово убыточное дерьмо мой совхоз, — вздохнул я. — Но ничего, сельскохозяйственный сезон не за горами, проблем не возникает…

— Кроме сумасшедших с берданкой! — полыхнул глазом дед и схватил меня за плечи, развернув лицом к себе. — Не расслабляйся! — обжег ледяным тоном. — Не заигрывайся! Детство из головы выкинь — все, кончилось, сам высунулся, сам и соответствуй. Герман церемониться не станет — сразу на поражение, невзирая на побочный ущерб. «Пап Толь», уж прости, в стране как грязи, а ты — один, и я тебе прямо запрещаю подставляться!

— Понимаю, осознаю, работаю над собой, — кивнул я.

— Вот и работай, — одобрил Андропов и сфотографировал ворону.

Последняя презрительно каркнула и улетела.

— Вояки из Политбюро проблем подкидывают? — спросил я.

— Не больше обычного, — отмахнулся дед. — Ты на это внимания не обращай, у тебя задачи другие, а банку с пауками мне оставь.

— Принял! — отозвался я. — Лишь бы на эмиссию себе право ракеты с танками клепать не выбивали, царь-долг не множили.

— Ты же новый план развития экономики видел, — напомнил Андропов. — Где эмиссия жестко ограничена, а царь-долг в течение двадцати лет будет погашен.

Пора накачивать деда Юру «базой»!