Самый Лучший Ветер

И вот теперь впервые в жизни я шел к тетке не просто так, а по делу, рассчитывая встретиться с Игорем или хотя бы узнать, где его можно найти, и от этого мне было не по себе. Остановился у знакомого дома, оценил изменения за последний год. Добавился мощный глухой забор вместо прежнего расписанного рунами штакетника и во дворе вырос здоровенный гараж на две машины с выездом на улицу, потеснивший теткину лавку. Через широкое окно магазинчика было видно, что тетка возится с одинокой покупательницей, поэтому я закурил и стал ждать у входа, решив никого не отвлекать. Тетка все-таки заметила меня и вышла на крылечко, провожая старушку с авоськой.

– Тёма! – нараспев произнесла она. – Здравствуй! Ну наконец-то к нам, целый год тебя не видела.

– Здравствуйте, теть Марин, дела, теть Марин, – оправдался я. – У деда вот тоже был полгода назад, и все.

Тетка полезла обниматься, а потом потащила меня в лавку, начав всхлипывать и утирать глаза.

– У вас у всех дела, деловые такие, – пожаловалась она. – Мой вот тоже дома не ночует, раз в неделю приходит. Неладно у него что-то в последнее время, ты не знаешь чего-нибудь случайно?

– Откуда, теть Марин, – удивился я. – Он здесь, я там. Давно не виделись. А у вас как дела?

– Хорошо, слава богу все, – успокоилась она и вернулась за прилавок. – Народу у нас на выселках прибавилось в последнее время жуть сколько. Прямо и не выселки, а целое село теперь. Покупателей больше стало. А Игорь в лавке помогать не хочет, у него свои дела. Хочу вот помощницу брать, а то все одна да одна, только здесь и живу.

– Это же хорошо, – успокаивающе сказал я. – Дела идут, значит. А я вам специй заморских привез, полную сумку, помочь, так сказать, бизнесу.

– Ой, Тёма! – обрадовалась она, – редкость-то какая! У нас-то они дороги, черный перец и тот полгода назад видела, а уж про лаврушку и молчу. Не буду продавать, себе оставлю.

– Вам виднее, теть Марин, – согласился я, выкладывая на прилавок один за одним плотно упакованные пряно пахнущие пакеты.

– Конечно, виднее, – хватала она бумажные свертки, открывала и с наслаждением нюхала. – Ой, мамочки! Апчхи! На осень оставлю, буду помидоры с огурцами мариновать, а то укроп один с петрушкой, да смородиновый лист, вот и все приправы. Вот угодил так угодил!

Я довольно улыбался, вытаскивая все из сумки, и сам начал чихать от взметнувшегося в воздух перца. Тетка ловкой белочкой прятала пакетики под прилавок, положив отдельно себе в карман пяток тщательно выбранных.

– Мы теперь на аэродроме у дружинников будем останавливаться, – обрадовал я ее. – Так что чаще заходить буду, через неделю-две еще принесу.

– Ой хорошо, – заулыбалась она. – Мы тебе всегда рады, и Арчи, и Далину, вместе заходите. А на городском аэродроме что, разонравилось или дорого?

– Разонравилось, теть Марин, – вздохнул я. – Да и дорого. И вот по этому поводу мне бы Игоря увидеть.

– Ой, – прижала она ладони к щекам, – я быстро, посиди в лавке немножко. Тут охламоны его какие-то, шпана самая настоящая на улице постоянно крутится, я сейчас попрошу кого-нибудь чтоб домой бежал.

Я согласно кивнул головой и вместе с ней вышел на крыльцо, отворяя двери нараспашку, чтоб проветрилось немного. Тетка вышла на середину улицы, огляделась и, заметив кучку пацанов лет по двенадцать-четырнадцать, направилась прямо к ним. Пацаны при виде приближающейся тетки подобрались и чуть ли не начали кланяться. Внимательно выслушали ее, потом один, видимо самый быстрый отделился от компании и дунул вниз по дороге в сторону города. Тетка шустро вернулась обратно, по пути доставая и с наслаждением нюхая пакетики с приправами.

– Вот что, Тёма, – подошла она ко мне. – Я в лавке буду до самого вечера, а ты иди домой, суп разогреешь с фрикадельками, там еще чай с пирогами есть. Поешь и отдохни. Игорь там у нас еще душ наладил, ополоснись с дороги. Вот знала бы, на той неделе еще помощницу взяла. Вечно вы, как снег на голову.

– Хорошо, теть Марин, – послушно сказал я и, прихватив сумку, через незапертую калитку прошел на двор.

Во дворе с удивлением заметил здоровенный внедорожник гномской работы на гусеницах с одним передним управляющим колесом. "Не шутит Игореха" – подумал я и ушел в дом. Там разулся и, нацепив тапочки, с удовольствием принюхался к запахам с кухни. Пока мылся, ужинал и курил во дворе, совсем стемнело. Потом вернулась тетка и взяла меня в ежовые рукавицы. Пришлось еще раз пить чай и рассказывать все последние известия, какие только знал. Игорь все не шел, и я перестал его ждать, решив выйти в последний раз перекурить во двор перед сном уже заполночь. Вышел и с тоской подумал, что вот опять не взял с собой револьвер, да сколько же можно. Чья-то темная фигура сидела на лавочке, и я замер не дыша, нащупывая пути к отступлению. Силуэт зашевелился, невидимые во тьме руки зажгли спичку, прикуривая, и я с облегчением узнал в дрожащем свете огонька Игоря.

– Здорово, братуха, – донесся до меня приглушенный голос. – Присаживайся.

– Здорово, – выдохнул я и направился к лавочке. – Чего в дом не идешь?