Самый лучший враг

Мамзелькина погладила ручкой свою зачуханную курточку, точно курточке и самой хозяйке нужна была нежность, которую никто больше не мог и не хотел им уделить.

– Однажды… – таинственно произнесла Аидушка, – Арей должен был умереть. Раненый, истекающий кровью, он полз к этому камню… И даже я не могла его спасти и едва удерживала косу, которая рвалась у меня из рук, потому что моя коса всегда знает, когда пробьет чей-то час.

– И вы там были? – жадно спросил Буслаев.

Старушка протянула руку и пальцем качнула его крылья. Потом подула на палец. Видимо, крылья все-таки жглись.

– Ишь ты, золотые!.. Да, котеночек мой неутопленный, была…

– И камень ему тогда помог?

– Еще как помог: даже из книжечки моей имя его стерлось, а это, скажу тебе, не часто случается! – покачав головой, произнесла Мамзелькина.

– А сейчас? Что нужно сделать, чтобы камень вызволил Арея из Тартара? И где я возьму эйдосы его жены и дочери? – деловито спросил Буслаев.

Аидушка опять быстро качнула пальчиком его крылья.

– Не знаю. Но ощущеньице у меня, что сможет он Арею помочь, да и мою руку выручит, что я об косу порезала. А про эйдосы Пельки и Варвары… Думаю, тебе их добывать не надо. Само все как-нибудь устроится. Такие артефакты больше чем просто артефакты. Они не просто излечивают – они и обстоятельства к себе собирают… А раз так, то там возможно совершенно все!

Заметив наконец, что Дафна дрожит, Мефодий отлучился, чтобы принести ей куртку. Дафна осталась на балконе наедине с Мамзелькиной. Она стояла и разглядывала горные лыжи, абсолютно новые, хотя и купленные два года назад. Папа Игорь всегда проникался любовью к спорту, когда посещал спортивные магазины, и утрачивал ее, когда выходил с покупкой наружу.

– Мы не опоздаем? – спросила Дафна.

– Не должны. Артефакт в Москве, и, насколько я понимаю, подойти к нему смогут далеко не все. Ну не считая созданий первохаоса. Из остальных же только два МБ и… один «В»! И вот с этим-то «Вэ» я предвижу проблемы, – тут старушка вскинула на Дафну зоркие глазки.

– «Вэ»? – озабоченно переспросила Дафна, пытаясь определить, тот ли это, о ком она подумала.

Аидушка кивнула, подтверждая ее предположение:

– Да, он! И от этого «Вэ» держись-ка, девонька, подальше! Он утратил свет и будет стараться, чтобы его потеряла и ты. Для потерявших веру крайне важно заразить своим неверием всех окружающих. Так-то вот, осинка моя недопиленная!.. Собирайтесь! Жду вас внизу, у подъезда!

И Мамзелькина исчезла, оставив на перилах балкона два пузырька – один с настойкой боярышника, другой – с одеколоном «Тройка». Зачем-то Дафна потрогала их. Пузырьки были самые что ни на есть настоящие. Хотя в этом-то она и не сомневалась.

Глава шестнадцатая. Последний шаг

Его окружала смерть. Все ломалось в руках, все проваливалось под ногами. И лишь единственное окошко брезжило перед ним. Он не видел его. Угадывал. Только оттуда могли прийти радость и покой. Все остальное было болью. И он ощупью побрел туда.

«Книга Арея»

Котлован был круглым, как чаша, и вдобавок слегка наклонным. Ноги скользили, не находя опоры. Вокруг все было спекшееся, с глубокими, уходящими вглубь трещинами. Арей, присев на корточки, поднял оплавленный камень – один из множества камней, которыми все тут было усеяно. Притронулся к его гладкому боку кончиком носа и увидел свое изломанное, словно в кривом зеркале, отражение. Камень дышал давним жаром.

– Смахивает на жерло вулкана… Такое чувство, что когда-то здесь открылись ворота в преисподнюю, – заметил он.

– Первохаос, – прошептала Мифора. – Каждую ночь мне снится, как все тут бурлит и брызжет. Выбросы пепла, черный дым поднимается на десятки километров, а там внизу, куда мы сейчас идем, в алой лаве плещутся титаны.

Олаф хмыкнул:

– Хорошо, что я не провидец. Мне бы тоже снилась всякая чушь.

– Угу. А так ты просто отхлебнешь из тыквы и храпишь так, что другим спать нельзя, – ехидно сказала Штосс.

– Ты тоже любишь отхлебнуть из моей тыквы – а потом притворяешься, что я тебя заставил! В последний раз так все выдула! – сказал Олаф.

Штосс смутилась.

– Я пролила, – сказала она торопливо.

Арей отбросил камень. Выпрямился, озираясь. Со всех сторон их окружали крошащиеся скалы.

– Я даже знаю, кто охотно сообразил бы с вами на троих, – заметил он.

– Кто? – спросил Олаф. – Так позови!

– Не будем ее звать. Она и так скоро заявится. Мы здесь как на гладиаторской арене. Видны будто на ладони, зато сами даже не заметим, если к нам приблизится армия.

– Да, – угрюмо согласился бородач. – Напрасно мы спустились в котлован.

– Именно сюда нас привел Грустный! – сказала Пелька.

– Надеюсь, привел, а не заманил, – проворчала Мифора.