Самый синий из всех

– Это твой первый и последний кусок. Ты наказан! А ты… – она кладет коробки на кофейный столик и гневно тычет в меня пальцем, переходя на крик. – С тобой я вообще не разговариваю, Мацедонская! Какого черта ты смылась? Мы здесь вообще ради тебя!

Небо за ее спиной с грохотом лопается по швам. Молния расчерчивает его сверкающим зигзагом, и на город стеной обрушивается дождь. Мы замираем с открытыми ртами.

– Твою мать… – восхищенно шепчет Каша. – Вот это было эффектно! – И тут же под шумок утаскивает новый кусок пиццы.

– Ты как суперзлодейка из мультика, – хихикает Оксана, невольно переглядываясь с Егором. Ее щеки краснеют, а улыбка становится смущенной.

– Привет, – невпопад вставляет Егор, не сводя с нее глаз. Голодных, отчаянных… любящих.

Лера подцепляет ноготками кусок пиццы и с остервенением вонзает в него зубы.

– Боже, дай мне сил… Я умываю руки. Думайте сами, тупицы.

Я сажусь на подлокотник кресла, в котором сидит Андрей, и он тут же притягивает меня ближе. Охнув, соскальзываю к нему на колени, но Андрей не дает мне встать. Обнимает крепко, утыкается носом в плечо и шепчет:

– Больше не исчезай…

– Извини, – бормочу.

– И говори… говори со мной о том, что тебя беспокоит, а не с другими.

Помедлив, я расслабляюсь, и следующий час мы проводим, строя нелепые планы. Попытки придумать реальный выход из ситуации быстро перетекают в парад чудовищных глупостей в духе «взять в заложники ректора» и «шантажом заставить кого-то из поступивших свалить». Каша фонтанирует идеями без остановки, пока не падает на пол без сил.

– А, – обреченно машет он рукой. – Бесполезно. Какого черта я вообще распинаюсь, если это лучшее, что могло случиться с Котлеткой? После дружбы со мной, конечно.

Я замираю, не донеся корочку от пиццы до коробки. Никогда их не ем.

– Э-э-э, ты о чем?

– Ты же поступала… на юриста! – Каша произносит это таким тоном, словно я планировала стать дезинсектором. Или тараканом. – Я, конечно, понимаю, у тебя травма после развода родителей, но хмф-пф-хк…

Лера затыкает Кашу, бросив ему на лицо диванную подушку, а Оксана наваливается сверху и придавливает его к полу.

– Ай! Ауч! – вопит Каша, повернув голову набок, чтобы избежать удушающего подушечного захвата. – Уймитесь, женщины! Да чтоб вас… вы же тоже так думаете! Вы все! Даже бритый! Скажите ей уже, а!

Моя спина становится неестественно прямой, а улыбка застывает. Скажите… о чем? Я обвожу друзей вопросительным взглядом. Возмущенный Каша наконец спихивает с себя Оксану, и та с виноватым видом снова плюхается на диван, обнимая подушку. Лера раздраженно барабанит пальцами по подлокотнику. Егор, привалившись плечом к косяку, как-то слишком внимательно смотрит в окно. А Андрей…

Я запрокидываю голову назад, чтобы увидеть его лицо.

– Вы обсуждали меня за моей спиной? Но почему тогда ты ничего… мне ничего…

Горло перехватывает от обиды и смятения. Зачем они обо мне говорили? И главное, что? Я пытаюсь встать, но Андрей только крепче меня обнимает. Прижимаю подбородок к груди. Темные волосы, отросшие почти до лопаток, закрывают лицо, прячут меня от других…

Воцаряется тишина.

– Дождь закончился, – говорит вдруг Егор. – Пойдемте, что ли, проветримся.

В коридоре мы превращаемся в спутанный клубок из рук и ног.

– Чей туфля? – орет Каша, потрясая в воздухе голубой босоножкой.

– Моя, идиот, – шипит Лера. – Не заляпай своими жирными пальцами!

– Я тоже тебя люблю, милая.

– Ах ты…

Каша с громким «Муа-ха-ха!» выпрыгивает на лестничную клетку и почти кубарем скатывается по лестнице. Лера, прыгая на одной ноге, натягивает вторую босоножку и бросается за ним, но в спешке задевает меня локтем и…

Вау.

– Да ты же вся све… – потрясенно начинаю я.

Лера с громким хлопком закрывает мне рот ладонью.

– Скажешь хоть слово, и я отправлю тебя в преисподнюю, – чеканит она. А затем забрасывает кожаный рюкзачок в тон босоножкам за спину и с достоинством удаляется за дверь.

– Лера сказала, у них уже было, – шепчет Оксана мне на ухо.

Что? В смысле… ЧТО-О-О-О-О???

Я таращу глаза и судорожно ищу челюсть где-то на полу, среди месива обуви. Каша говорил, что они сошлись за пару месяцев до выпускного, но чтобы настолько…

После ресторана мы все пошли на набережную встретить рассвет. Перелезли через перила, разулись и бегали по кромке прибоя с таким громким хохотом, что распугали всех чаек. Я, конечно же, шмякнулась в воду, и мое платье промокло насквозь.

Это был лучший день в моей жизни. И я была не одна.

Каша сам предложил проводить домой Леру, а потом записал мне аудио почти на пятнадцать минут. Вопил, что вывалил на нее все возле подъезда: про то, что без ума от нее, что хочет быть вместе… А она взяла и согласилась. Согласилась!

– Еще в июле. – Оксана слабо улыбается и заправляет прядь рыжеватых волос за ухо. – Когда она вернулась из Москвы. Они не то чтобы скрывают, но… ты же знаешь, Лера такая Лера.

Понятия не имею, что мне теперь делать со всей этой информацией.