Самый умный, или Новые бойцы невидимого фронта

– Не те тебя волнуют вопросы, уважаемый. Не беспокойся, молимся все вместе. Вскоре выучишь. – Ответил отец Никифор. – А теперь про себя – то расскажи, не стесняйся.

– Я – Геннадий. Нахожусь в депрессии, нехорошо мне внутри. Хочу поработать, помолиться, покаяться. – В принципе, Геннадий не соврал, по большому – то счету. Он был готов даже причаститься.

– Хорошо, Геннадий. Нарекаю тебя на эти три дня послушником Григорием. Пойдем, провожу тебя в келью. Сигареты, фляги разные с огненными напитками, или что там у тебя в пакете – это нельзя, выкинь.

– Да это у меня сменное белье. Не пью, не курю.

– Это хорошо. Хорошо, поправим твое дело.

Исповедь в ночи

– Геннадий, скажи, а что такое, по – твоему, личностный рост? Вот я думал, что я состоялся – настоятель монастыря, двести человек в подчинении, благодарности РПЦ. А спокойствия в душе нет – самореализовался ли я? Нет, это не гордыня, гордыню я замолил. Ты мне скажи, как у тебя? Я сравнить хочу.

Пить начали еще с заутренней. Геннадий решил по – дружески проставиться, а отец Никифор открыл тут же и осушил чуть ли не полбанки. Поговорили обо всем, и беседа вышла на экзистенциальный уровень.

– Как стать высокоэффективной личностью? Как все успевать, делать все, что задумал, быть уверенным в себе и все такое прочее. Я так называю, «все прочее», но работа над собой, честно сказать нелегкая и обширная. Ну что тут скажешь, отец?

Мой ответ – пиар. С пиара надо начинать.

– Что такое «начать с пиара», что есть пиар на начальном уровне, для меня? Я в этом ничего не понимаю. – Отец Никифор подался вперед. Конечно, сейчас уместнее смотрелся бы жест наполнения бокала алкогольным напитком, но такие радости в монастыре были запрещены.

– Это все и значит, что нужно уметь общаться с пользой. Причем, с пользой, как для себя, так и для окружения.

Как у меня лично начался внутренний подъем? Это была какая – то очередная темная дождливая осень. Я, наемный сотрудник, пиар – менеджер (хоть и начальник отдела, но сути и внутренних ощущений это не меняло), собрался на Клуб Столичных Ораторов. Ведущему я после мероприятия задал волнующий вопрос личного плана, по здоровью можно сказать. Типа, как не краснеть на публике? Я вообще краснею, ужас. И ведущий быстро сориентировавшись, указал в толпе на человека: «Он поможет». Последующий разговор длился не более пяти минут, но это общение окрылило и продолжалось минимум года три. Потом я сам себя научил окрылять, окрыляя других. Вампиризм не вампиризм, не знаю.

Суть – то в чем? Я не стормозил и задал волнующий вопрос. Хотя сор из своей избы выносить не принято – страшно делиться страхами. Меня направили к нужному человеку, и сказали нужные слова. Вот и все – общение с пользой!

Выпили еще. Запивали родниковой водой – как в пионерском лагере. Был у Геннадия такой опыт общения с огненной водой: в пять утра после королевской ночи, водка «Зимушка» крепостью 45 и запить водой из речки. Кайф!

– Отец Никифор, а что такое «гений» в Вашем понимании? Кроме Бога.

– Вот представь, Геннадий, что тебе нравится только то, что ты делаешь. Ты принимаешь это, безусловно, как высшую категорию. А если не принимаешь результаты своего труда, как лучшие в мире, значит, надо над этим работать. Вот я, к примеру, объективно люблю свои проповеди, свои службы, свои молитвы, свой голос. И второй человек, ты его не знаешь – отец Кирилл, вот его я тоже люблю, всю его деятельность, все труды люблю. И понимаю, что никогда, ну может, если всю жизнь положить – но зачем? – не превзойду его. Ну, зачем Богу два отца Кирилла, правда? Вот таких людей, которых я люблю, творчеством которых упиваюсь и не завидую им не в коем разе – вот таких людей я называю Гениями.

Геннадий понял, что прямо сейчас нужно перейти к делу.

– Взорвешь монастырь?

– Взорву. Для спасения своей души.

«Сложный вопрос. Один вечер. Отлично. Я профессионал», – Геннадий успел завести будильник, погасить вертолеты и заснуть, чтобы проснуться в лучах славы. Не сразу, конечно, но день обещал быть насыщенным.

«А может, еще пописать?» – Геннадий открыл ноутбук:

2. Я твой единственный друг.

Поездка в междугороднем автобусе оказалась не из приятных: несколько раз мы останавливались потому, что у одного из пассажиров были какие – то проблемы с желудком; еще несколько раз для того, чтобы остудить мотор; рядом со мной сидела женщина, которая, не переставая, рассказывала о своих детях, которые отдыхают где – то под Обнинском, о том, какой там хороший климат, о каких – то «забавных» случаях с прошлых поездок, о том, как я плохо выгляжу, и что мне непременно нужно месяц – другой отдохнуть за городом.

Когда водитель довез нас до конечной, то основная масса народа отправилась на вокзал, продолжать свой маршрут до других населенных пунктов, а я, сверившись с указаниями Сани, двинулся в сторону вспаханного поля.

На полуденном подмосковном небе была взбита пуховая перина. «Поваляться бы там. Хотя нет, что я несу? Рано мне еще на небеса».

Небесная перина