О'Генри

Санаторий на ранчо

О. Генри

Санаторий на ранчо

Если вы следите за хроникой ринга, вы легко припомните этот случай. В начале девяностых годов по ту, сторону одной пограничной реки состоялась встреча чемпиона с претендентом на это звание, длившаяся всего минуту и несколько секунд.

Столь короткая схватка - большая редкость и форменное надувательство, так как она обманывает ожидания ценителей настоящего спорта. Репортеры постарались выжать из нее все возможное, но если отбросить то, что они присочинили, схватка выглядела до грусти неинтересной. Чемпион просто швырнул на пол свою жертву, повернулся к ней спиной и, проворчав: "Я знаю, что этот труп уже не встанет", протянул секунданту длинную, как мачта, руку, чтобы он снял с нее перчатку"

Этим и объясняется то обстоятельство, что на следующее утро, едва забрезжил рассвет, полный пассажирский комплект донельзя раздосадованных джентльменов в модных жилетах и буйно пестрых галстуках высыпал из пульмановского вагона на вокзале в Сан-Антонио. Этим же объясняется отчасти и то плачевное положение, в котором оказался "Сверчок" Мак-Гайр, когда он выскочил из вагона и повалился на платформу, раздираемый на части сухим, лающим кашлем, столь привычным для слуха обитателей Сан-Антонио. Случалось, что в это же самое время Кэртис Рейдлер, скотовод из округа Нуэеес - да будет над ним благословение божие! - проходил по платформе в бледных лучах утренней зари.

Скотовод поднялся спозаранку, так как спешил домой и хотел захватить поезд, отходивший на юг, остановившись возле незадачливого покровителя спорта он произнес участливо, с характерным для техасца тягучим акцентом.

- Что, худо тебе, бедняжка?

"Сверчок" Мак-Гайр - бывший боксер веса пера, жокей, жучок, специалист в три листика и завсегдатай баров и спортивных клубов воинственно вскинул глаза на человека, обозвавшего его "бедняжкой".

- Катись, Телеграфный Столб, - прохрипел он. - Я не звонил.

Новый приступ кашля начал выворачивать его наизнанку, и, обессиленный, он привалился к багажной тележке. Рейдлер терпеливо ждал, пока пройдет кашель, поглядывая на белые шляпы, короткие пальто и толстые сигары, загромоздившие платформу.

- Ты, верно, с севера, сынок? - спросил он, когда кашель стал утихать. - Ездил поглядеть на бокс?

- Бокс? - фыркнул Мак-Гайр. - Игра в пятнашки! Дал ему раза и уложил на пол быстрей, чем врач укладывает больного в могилу Бокс! - Он поперхнулся, закашлялся и продолжал, не столько адресуясь к скотоводу, сколько стремясь отвести душу: - Верный выигрыш! Нет уж, Дольше меня на эту удочку не поймаешь. А ведь на такую приманку клюнул бы и сам Рокфеллер. Пять против одного, что этот парень из Корка не продержится трех раундов - вот же я на что ставил! Все вложил, до последнего цента, и уже чуял запах опилок в этом ночном кабаке на Тридцать седьмой улице, который я сторговал у Джима Дилэни. И вдруг. Ну, скажите хоть вы, Телеграфный Столб, каким нужно быть обормотом, чтобы всадить свое последнее достояние в одну встречу двух остолопов?

- Что верно, то верно, - сказал могучий скотовод. Особенно, если денежки-то ухнули. А тебе, сынок, лучше бы пойти в гостиницу. Это скверный кашель. Легкие?

- Да, нелегкая их возьми! - последовая исчерпывающий ответ. - Заполучил удовольствие. Старый филин сказал, что я протяну еще с полгода, а может, и с год, если переменю аллюр и буду держать себя в узде. Вот я и хотел осесть где-нибудь и взяться за ум. Может, я потому и рискнул на пять против одного. У меня была припасена железная тысяча долларов. В случае выигрыша кафе Дилэни перешло бы ко мне. Ну, кто мог думать, что эту дубину уложат в первом же раунде?

- Да, не повезло тебе, - сказал Рейдлер, глядя на миниатюрную фигурку Мак-Гайра, прислонившуюся к тележке. А сейчас, сынок, пойдя-ка ты в гостиницу и отдохни. Здесь есть "Менджер", и "Маверик", и...

- И "Пятая авеню", и "Уолдорф-Астория", - передразнил его Мак-Гайр. - Вы что, не слышали? Я прогорел. У меня нет ничего, кроме этих штанов и одной монеты в десять центов. Может, мне было бы полезно отправиться в Европу или совершить путешествие на собственной яхте?.. Эй, газету!

Он бросил десять центов мальчишке-газетчику, схватил "Экспресс" и, примостившись поудобней к тележке, погрузился в отчет о своем Ватерлоо, раздутом по мере сил изобретательной прессой.

Кэртис Рейдлер поглядел на свои огромные золотые часы и тронул Мак-Гайра за плечо.

- Пойдем, сынок, - сказал он. - Осталось три минуты до поезда.

Сарказм, по-видимому, был у Мак-Гайра в крови.

- Вы что видели, как я сорвал банк в железку или выиграл пари, после того как минуту назад я сказал вам, что у меня нет ни гроша? Ступайте своей дорогой приятель.

- Ты поедешь со мной на мое ранчо и будешь жить там, пока не поправишься, - сказал скотовод. - Через полгода ты забудешь про свою хворь, малыш. - Одной рукой он приподнял Мак-Гайра и повлек его к поезду.

- А чем я буду платить? - спросил Мак-Гайр, делая слабые попытки освободиться.