Санаториум (сборник)

ВАДИМ. Ооо! (Останавливается, стоит как вкопанный.) А почему света нет? Во всем поселке нет, я ехал… Кто это тут? Кто? Вы две? Вы две живы? Вы живые? А я-то беспокоился… Ехал сюда как на казнь… А вы обе две живы. Спасибо тебе, спасибо тебе сан теянархос отк гоб шан, что несовершенное теалед совершенным. (Складывает пальцы как Мила, опускается на локти, подняв зад.) Как в адову пропасть спустился…

ДАША (загробным голосом). Ты догадался заранее. Нас нет. Мы умерли. Нехристь, ты попал в чистилище вместе с нами.

ВАДИМ. Так что буквально с плеч долой. Как я рад вас видеть! Ооо! Какая приятная неожиданность! Ооо! Здравствуйте вы все обе! А до меня докатывались сведения, что это… Что это самое… Какое приятное это… А это… Оказалось… Что сидите тут… Это… Свет отключили? Еду по поселку, ничего не горит… А я все думал, что то, что моя подруга по жизни повесилась из-за любви ко мне, это мы прощаем, потому что это акт высокого самоухода, самопожертвования по типу тиваносс-сосчияая.

ДАША. Да нет, мы мертвые. Ты на тот свет попал. Сначала мы попали в чистилище, а потом нам всем прямая дорога в ад.

ВАДИМ. Ты тут брось здесь разводить ахинею… Что, так сказать, мелешь. (Складывает пальцы.

)

ДАША. Это пока тут преддверие, нам еще десять дней ждать, а потом нас ввергнут в пекло. Твой самолет ведь взорвался, ты не заметил, спал, наверно. И ты тоже взорвался. Мы знаем это тут, мы всё объемлем разумом. И твоя сожительница тоже возбухла от огня, вздулась, зажарилась, лопнула, почернела и понеслась горелыми лоскутьями наземь в ледяной атмосфере десяти километров над землей. И все дальнейшее тебе кажется. Прилет, аэропорт, приезд сюда. Ты же не знал при жизни, что тебя ожидает потом. Что после своей смерти ты попадаешь в чистилище, через сорок дней мытарств тебя с нетерпением ждет дьявол, в которого вы никто не верили при жизни, а если есть Господь, есть и он, и он верил в вас, хохотал от радости каждый раз, когда вы совершали предательство, гнусность, когда вы воровали, развратничали, совращали пенсионерок, проявляли безжалостность и скупость, когда вы охотились за душами, увлекали их в свои сети, толкали на суицид и получали от них все, и он тебя дождался. И мы тебя дождались. Ты на том свете. Приветствуем тебя. Это преддверие ада. Мы сюда попали, она как самоубийца, я как распутница, ты как еретик и сектант, развратник, убийца, вор и изменник. Но мы сорок дней не можем отсюда никуда уйти, и ты будешь с нами здесь еще наши десять дней. А потом один будешь тут торчать еще месяц. Без света, без солнца, никакой еды, будешь мучиться от жажды и голода. И только потом тебя сунут в котел, и ты будешь кипеть в котле навеки. За то, что изменил Господу нашему Иисусу Христу.

ВАДИМ. Ну хватит, это… Бред говорить. Значит, вы живы. Слава тебе, Господи. А Милка мне призналась, что вы покончили с собой прямо после моего отъезда. А то я звоню, действительно, никто не откликается. Ни Линка, ни Вероника.

ДАША. Ты взорван.

ВАДИМ. Ну вот, вы живы.

ДАША. Да нет же, говорю тебе. Мы умерли благодаря твоей Милке. Она сразу прямиком провалилась в адскую щель, без чистилища. В вечный лед. Она убила меня и толкнула Лину на смерть.

ВАДИМ. Нет, она поехала домой, к нам на квартиру. Она ждет, что я ей позвоню, что тут здесь на даче. Боится сюда как бы ехать. Но велела привезти овощей свежих.

ДАША. Нет, она в аду, в аду.

ВАДИМ. Да. Дорогая родина нас встречает. Слава богу, возвращаемся на круги своя. Гуд-бай, Америка.

Вадим подходит к холодильнику.

ДАША. Не прикасайся! Тут нам запрещено пожирать пищу, а то прямо сейчас тебя будут рвать крючьями. За схваченный кусок ты покроешься жгучими волдырями еще до ада, и кожа у тебя слезет клочьями.

Вадим останавливается, скрещивает пальцы.

А вот это бесовское сложение перстов толкнет тебя прямиком на дыбу, и кости твои с хрустом перевернутся.

Вадим сует руки в карманы.

ВАДИМ. Давно света нет? Лина?

ДАША. Мы в аду, тут нет света.

ВАДИМ. Лина?

ДАША. Она тебя не простила.

ВАДИМ. Лина, ну извини.

ДАША. Твоя Милка сказала, что ты с ней сожительствуешь уже десять лет.