Сангвиний: Великий Ангел

Его окружали разбитые тела, все из рядов врагов. Выжившие набросились на него. Это были их лучшие бойцы, облаченные в тяжелые боевые доспехи из железа и со сверкающими энергетическими клинками. Они отчаянно бились среди обломков ядра их цитадели. Выглядело так, что Херувимы принесли в жертву только их, сдерживая сброд, пока их повелитель расправлялся с лучшими. Сангвиний поднялся из руин города одним взмахом окровавленных крыльев, с шестеренок стекала кровь и масло, а с блестящего наконечника огромного копья сыпались разбитые осколки вражеских доспехов. Движения примарха были настолько точными и быстрыми, что предугадать следующее движение казалось практически невозможно.

Он не носил шлема. Среди лучей энергетического оружия и летящих снарядов его лицо оставалось открытым. Его красота была омрачена, скрыты грязью и кровью, длинные волосы спутаны. Мне удалось лишь мельком взглянуть в его глаза, которые оказались самыми страшными из всех, что я когда-либо видел. Выражение в них выходило за грань гнева. Я не знаю, есть ли у меня для этого слово — какое-то дикое, холодное бешенство, лишь едва сдерживаемое доспехами, которыми он был покрыт. Он излучал свет, но пугал, был великолепным, но вызывающим панику. Пока я смотрел, он разорвал на части одного из величайших вражеских чемпионов, разбив его бронированную шкуру в щепки и бросив тушу обратно в преисподнюю внизу.

Это был лишь фрагмент, и я не эксперт в боевых искусствах, но в тот момент я увидел нечто такое, от чего у меня перехватило дыхание: то, как сражался Сангвиний, было слишком хорошо, чтобы оказаться правдой. Он не мог быть настолько быстро, настолько совершенным, просто опираясь, как и мы все, на наши органы чувств. Происходило что-то еще. Словно будущее открывалось ему немного раньше, чем кому-либо другому, словно он мог ухватиться за занавес невежества и отдернуть его. Возможно, лишь на мгновения, а может, и на несколько секунд, но этого было достаточно. Выйти против Сангвиния, означало столкнуться с душой, действующей едва ли в рамках законов времени и пространства, с чем-то, что выходило из ограниченной материи, что действовало на волосок от возможного. Это был сверхчеловек. Гиперчеловек.

Потом видение спало, мы помчались дальше, и я понял, что все это время не дышал. Он говорил так спокойно, так разумно, когда был скован рамками цивилизации. Но здесь, на этой арене, он преобразился.

«Ты был солдатом?»

Возможно, так оно и должно быть. Галактика считалась опасным местом, и мы должны быть благодарны примархам за то, что они были на нашей стороне в борьбе за обладание ею. Должно быть, это вселяло страх перед ложными богами в тех, кто с ними сталкивался.

Прежде чем я успел развить свою мысль дальше, подумать о том, как выразить свое впечатление словами, корабль резко снизился.

— Здесь, — произнес космодесантник, тот, что с глазом на нагруднике.

Я не видел, что он заметил, но остальные Кровавые Ангелы приготовили свое оружие. Корабль тяжело спускался, пробиваясь сквозь потоки лазерного огня, а затем рухнул на землю в облаке пыли и брызг грязи. Двери открылись, и мой освободитель вылез наружу. Перед самым входом он обратился к одному из своих воинов.

— Оставайся с ним.

Затем он ушел, вместо со всеми моими спутниками, кроме одного. Мне открылся вид на руины за городом, которые пылали и были усеяны разорванным металлом и каменной кладкой. Между рухнувшими строениями я видел заваленные мусором проспекты и небо, освещенное разрывами боеприпасов. Стена шума все еще была сокрушительной — гул, треск и пронзительный вой нагруженных двигателей — но сквозь нее пробивалось что-то еще. Крики, подумал я, но почти нечеловеческие, словно убивают животное. Я не мог разобрать, откуда он исходит, но Кровавые Ангелы помчались в мерцающем мраке в его сторону.

Затем двери закрылись. Мой одинокий спутник посмотрел на меня. Я посмотрел на него.

— Что это было? — спросил я.

Он не ответил. Конечно же он не ответил.

Боевой корабль снова взлетел, выбираясь из только что созданной им трясины, и мы на скорости устремились вглубь. Обзорные экраны наполнились дымом, и я потерял вид на город. Мы продолжали двигаться, все быстрее и быстрее. Я начал задаваться вопросом, остановимся ли мы когда-нибудь.

Мне снова стало плохо — возможно, это была запоздалая реакция на шок от того, что меня вытащили из грязи, или от того, что я увидел примарха вблизи, или по одной из сотен других причин. «Мне не нравятся сражения»

, — решил я. — «Еще повезло, что те, кто должен сражаться в них, так не думают».

Глава 7

Менее чем через час корабль снова сел, и меня выпустили. Бои продолжались, но недолго, по крайней мере в этом районе города. Я очутился в мире тумана и горького на вкус дыма, и тоскливым эхом, когда последние взрывы отзвучали вдали.