Санитарный день

— Я только станцую напоследок, — попросила Лийга. — Вряд ли мне удастся в этом году ещё раз почувствовать танец весенней реки. А хотелось бы…

— Только в воду не свались, — предостерег Скрипач. — Танцуй чуть в стороне, хорошо?

— Ладно, — сдалась Лийга. Снова сняла куртку, и отдала Скрипачу. — Нет, ну какое платье, а? Какое шикарное платье! В самый раз для этой ночи, и для этой весны…

* * *

Спать легли в полвторого, и проспали в результате до десяти утра, причем первой встала Лийга, которая, зевая, поплелась на кухню, ставить вариться овсянку. Позже к ней присоединился Скрипач, и вскоре овсянка обогатилась сгущенкой, изюмом, и курагой. В отдельной кастрюльке рыжий поставил вариться сосиски, как он сам сказал — для затравки, ему самому, и Иту. Лийге сосиски он не предложил, знал, что бесполезно.

…Лийга мясо не ела, и птицу тоже, ела она только рыбу. Яйца, творог, и молоко, правда, вопросов у неё не вызывали, и на том спасибо. Рыба, кстати, тоже была большой победой после двух лет уговоров — дома Лийга из белков употребляла либо яичный порошок, либо сушеный и толченый сыр, весь остальной рацион многие годы оставался растительным. Танели, кин-кинни — крупы и мука, мука и крупы. Но тут был нюанс — одно дело растительный рацион из продуктов рауф, выращенных рауф, предназначенных природой для рауф, а другое — еда в человеческом мире, которую приходится адаптировать, и которая усваивается много хуже, чем своя. Или не усваивается вовсе. Разумеется, есть адаптации, разумеется, существуют ферментные схемы, которые позволяют рауф существовать в человеческих мирах, а людям — в мирах рауф. Но ни Ит, ни Скрипач не хотели, чтобы Лийга ходила голодной, недополучала всего того, что необходимо для полноценной жизни, и питалась однообразно. Они тащетельнейшим образом следили за тем, что она ест, сколько, когда. Лийге такая забота казалась излишней, какое-то время она отбивалась от их стараний «сделать как лучше», но её тихий бунт прекратил в один прекрасный день Ит. Он посадил Лийгу на кухне, на табуретку, сам сел напротив, и прочел лекцию про ответственность. Про то, кто тут кем является, и кто за кого отвечает. И напомнил, что она, Лийга, была под ответственностью Рифата, а после его смерти вся мера ответственности за неё легла на них, поэтому, уважаемая, вот фермент, вот гречка с молоком, похожая, кстати, на танели, вот кусочек вкусной рыбы, вот вареное яйцо, и приятного аппетита. И попробуй только не доесть.

Лийга с тех пор больше не возражала, видимо, осознав, что спорить с этим двумя занудами будет бесполезно. За пару месяцев она, к радости Скрипача, набрала три кило, ещё больше похорошела, и, наконец, обратила внимание на платья. Это было два года назад…

— Сейчас навернем сосисок, а кашу на десерт, — сказал Скрипач, помешивая овсянку в кастрюльке. — Если ты нам оставишь, конечно.

— Оставлю, оставлю, — рассеянно отозвалась Лийга. Она что-то читала сейчас со своего телефона. — Слушай, тут интересно…

— Что именно интересно?

— Да новости. Тут пишут, что Организация сторонников плоской земли признана нежелательной, — Лийга хихикнула. — Они что, действительно в это верят? Всерьез? В плоскую землю? Каждый раз, когда читаю подобное, поражаюсь. Насколько же люди бывают глупые.

— И не люди тоже, — вздохнул Скрипач. — Вспомни рауф в Анкуне. Во что только там народ ни верил. Особенно в женской.

— Твоя правда, — кивнула Лийга. — И мир был выше градацией, а всё равно. Что у них в головах, не пойму?

— Прочти, что там про организацию, — попросил Скрипач. — А то у меня тут каша.

— Сейчас, — Лийга отмотала запись к началу. — Вот. «Решением правительственной комиссии по отмене мракобесия, предрассудков, и дезинформации установлено, что так называемая Организация сторонников плоской Земли, сокращенно ОСПЗ, признана нежелательной, и деятельность её подлежит пресечению. Не допускаются собрания, сходки, а так же распространение информации…»

— Давайте я угадаю, с какого собрания мы на той неделе будем вытаскивать Ари, — произнес Ит, входя в кухню. — Вот сто против одного. Вот клянусь. Можем поспорить на рубль.

— Оставь его себе, — отмахнулся Скрипач. — Сейчас кашу доварю, и поработаю Вангой. Надо посмотреть, где эти шизики будут в следующий раз собираться.

— Вари кашу дальше, я уже смотрю, — Ит нахмурился. — О, пошли попытки шифроваться… так. Завтра вечером в центре, потом несколько сборов по окраинам. Кажется, сообразили, что дело пахнет керосином.

— Под что маскируются? — с интересом спросил Скрипач.

— Под студию рисования. Не пойму только, на кого эта маскировка рассчитана, если её можно вычислить с телефона, — Ит зевнул. — Когда же я высплюсь-то… Так. Во, красота какая. Смотрите. Оплот, Купол, Форпост, Север, Хрусталь, Десница, Полюс…

— Это что такое? — не поняла Лийга.

— Это ники народа, который сидел в группе про плоскую землю, — объяснил Ит. — И сейчас они всем колхозом переехали в группу про рисование. «Студия рисования объявляет набор в новый поток». Они даже ники не поменяли, понимаешь? Видимо, им так проще.