Санитары

Димка снова молча проглотил ненавистного «стажера». Реагировать на такие дешевые выпады — все равно что собак дразнить. Он давно решил для себя, что вестись на такое не станет.

— Ша, успокоились все. — Петрович взобрался на площадку мотовоза и, кряхтя, уселся поудобнее. — Что дальше решим? Будем искать или возвращаемся?

— Не было приказа искать, — буркнул Гуляев, которого перспектива поисков совсем не обрадовала — как, впрочем, и остальных.

— Извини, Петрович, но приказа доставить вас обратно я тоже не получал, — покачал головой Федор. — Мы и так уйму времени потеряли, нам с заказом нужно спешить. Так что есть только два варианта — или вы топаете обратно на своих двоих, или едете дальше с нами. Остаток ночи отдохнете в гостевой палатке на Бауманской, а утром уедете на мотовозах рабочих. Наше начальство по-любому утром пошлет нормальную команду по зачистке, так что бросайте вы это дело. Я уже и сам не рад, что пришлось втянуть вас в эту затею, но кто ж знал, что Лосев решит перестраховаться на ночь глядя.

Подумав, оба охранника согласились со вторым вариантом. При этом Гуляев не преминул грязно выругаться, впрочем, его ругань утонула в трескотне заработавшего двигателя. Вспыхнувшие фары разогнали тьму впереди на два десятка метров, лязгнули сцепки тормозов, и мотовоз двинулся в путь. Привычный шепот туннеля отступил, сдавшись под натиском шума, издаваемого человеческим творением — двигателем внутреннего сгорания. Разговоры сами собой затихли.

* * *

Машинально считая мелькавшие светлячки редких путевых фонарей на стене тюбинга, Димка мрачно размышлял, что, в отличие от охранников, им с Федором вряд ли придется спать в ближайшее время. Половина ночи уже пролетела в пути да хлопотах, еще часть пройдет, пока доберутся до Бауманской. Минут двадцать уйдет на погрузку — всегда есть чем заполнить мотовоз, слишком дорогое это удовольствие — жечь топливо порожняком. Даже если не придется участвовать в погрузке самим, за двадцать минут не выспишься. Потом дальше в путь. Аккурат к утру будут на Курской, разгрузка, сдача-прием мотовоза, небольшой отдых — и обратно. Пешком. Привычный, набивший оскомину маршрут. Как крысы в клетке, от стенки до стенки, а воздух свободы можешь вдыхать через прутья решетки…

Спать хотелось зверски. Возбуждение медленно, но верно спадало, а усталость не дремала — быстро отвоевывала позиции. Под мерный рокот мотовоза мысли текли все медленнее. Димка боролся с подступающей сонливостью, понимая, что уснуть сейчас — хуже не придумаешь. Скорость у мотовоза хоть и небольшая, но при падении можно и шею свернуть или переломать кости под массивными стальными колесами.

О тварях думать не хотелось. Хватит уже, пощекотали сегодня нервы. Пропали, и черт с ними, главное, что начальство предупреждено, есть кому заняться проблемой. «Господи, ну что за жизнь…» Димка тоскливо вздохнул, машинально поправляя на коленях вечно сползающий автомат, поерзал. Ожесточенно протер так и норовившие сомкнуться глаза. Неужели та жизнь, до Катаклизма, о которой он прочитал столько книг в библиотеке Бауманки, так и останется для него несбыточной сказкой?

«Да! — ответил он сам себе, раздраженно стиснув зубы. К чему неосуществимые мечты? Люди сами себя навсегда похоронили под землей, и путь на поверхность открыт только немногим избранным. Сталкерам, к которым он так и не смог себя причислить. — Проклятая жизнь… Проклятый Натуралист… угораздило его тогда отстать… Проклятая усталость… Что ж хреново-то так на душе, хоть застрелись с тоски…»

Димка знал способ, который нередко помогал ему встряхнуться. Не без усилия, преодолевая вялость мышц, он поднес к лицу покалеченную кисть правой руки, разглядывая ее в неверном свете очередного промелькнувшего фонаря.

Всплеск злости, хоть и несильный, все же отчасти прогнал сонливость, заставив встряхнуться, прийти в себя. Димка вдруг обнаружил, что его тело кренится вбок и вперед, еще немного, и он рухнет на скрытые мраком шпалы. И тут же по нервам ударил страх. Инстинкт самосохранения заставил резко отдернуться от края: он ведь и впрямь почти заснул, едва не оказавшись под колесами. А еще неожиданно выяснилось, что мотовоз едва плетется, все больше сбавляя обороты.

Парень непонимающе оглянулся на своих попутчиков и вдруг с ужасом понял, что управлять движением машины некому. Федор и Петрович, прислонившись друг к другу спинами, сидели, свесив головы, а Гуляев так и вовсе разлегся на боку за спиной у Димки. Все трое спали. Не должны были, но все-таки спали.

Громко чихнув несколько раз подряд, двигатель смолк. Свет фар погас, и чернильная тьма мгновенно окутала мотовоз с людьми. Прокатившись по инерции еще десяток метров, мотовоз остановился. Ни впереди, ни сзади не виднелось и отблеска света — путевые фонари куда-то сгинули самым загадочным и зловещим образом. Тьма казалась настолько плотной, что Димка почувствовал, что ему и в самом деле тяжело дышать, словно она стала вещественной, вязкой, как смола.