Санкта-Психо

— Они сегодня в новой приемной семье Миры.

— А когда придут?

— В любой момент… — Ханна опасливо оглядывается, хотя никого, кроме них двоих, здесь нет.

— И вот что, Ханна… все, о чем мы говорили, все эти тайны… ты же не будешь никому их передавать?

Он чувствует себя идиотом, но Ханна даже не улыбается. Отрицательно качает головой. Глаза, как всегда, блестят.

— Тайны сблизили нас, Ян.

— Это правда. Мы заключили пакт.

На том разговор и заканчивается — хлопает входная дверь, и на пороге появляются две маленькие фигурки в водонепроницаемых комбинезонах. Мира и Лео.

Мира увидела своих воспитателей и радостно завопила. Ханна и Ян машинально отодвинулись друг от друга. Дети не должны замечать личных отношений воспитателей.

Детей привел мужчина средних лет в синей кепке, бежевой куртке и тяжелых, прочных с виду сапогах. Сама надежность. С улыбкой потряс руки воспитателям и представился:

— Запасной папа Миры.

Они тоже заулыбались в ответ.

— Все прошло хорошо… — сказал он. — Замечательные детишки. Думаю, все сложится…

— Безусловно, — подтвердил Ян.

Теперь уже с Ханной не поговоришь. Ее смена кончается в половине седьмого, и она — минута в минуту — надевает куртку, показательно долго обнимает детей, кивает Яну и исчезает.

Он ставит на стол ужин и садится вместе с детьми за стол:

— Весело было сегодня?

Мира кивает с набитым ртом.

— Я буду жить на ферме. У них есть лошадки!

— Вот это здорово… А тебе дали их погладить?

Мира опять кивает, глаза ее так и светятся счастьем. Она полна ожиданий — подумать только! Она будет жить на ферме, где есть лошадки!

Ян переводит взгляд на Лео. Его приемные родители тоже живут на хуторе, но он мрачен.

— Наелись?

— Не очень. — Мира притворно пожимает плечиками. — А конфеты есть?

Она прекрасно знает, что сегодня суббота, а по субботам детям дают конфеты.

После конфет он читает им сказки, глаза у них начинают слипаться, и он укладывает их, несмотря на обычные протесты.

Четверть девятого.

Он садится в кухне. Подземный туннель манит его, но сегодня он туда не пойдет. Завтра, когда в прачечной никого не будет. Сегодня — только короткий визит в комнату свиданий. На этот риск он обязан пойти.

В половине одиннадцатого он поднимается на лифте. Оставляет дверь лифта приоткрытой, но это, судя по всему, напрасная предосторожность. В комнате никого нет, лампы погашены. Быстро подходит к дивану и откидывает подушку.

Конверт на месте.

На этот раз голубой и не такой толстый.

Восемнадцать писем. Ян сосчитал их, сидя за кухонным столом и прислушиваясь к мирному дыханию детей в спальне. Но ему интересно только одно письмо. Оно адресовано ему. «Яну», написано на конверте, и он торопливо рвет его, как дети рвут обертку на рождественских подарках.

Небольшой листок бумаги. Короткое послание, написанное карандашом, почти без нажима, тонкими, еле заметными линиями. Он читает и перечитывает странные слова:

Ян, Белка помнит тебя, как помнят мечту, как помнят стихи или светящееся облако на небе.

Я помню тебя, помню тебя, помню тебя.

Я все еще надеюсь выйти из зверинца. Пока не получается, но ты можешь меня увидеть, у меня отличное гнездо.

Выйди из леса и посмотри.

Ответ. Ответ от Рами. Ян опускает письмо, пальцы его дрожат. Он смотрит в окно, видит мертвенный свет в окнах больничного коридора… и с трудом подавляет желание пойти туда прямо сейчас и разыскать палату Рами.

40

— Кит Мун на пару с Топпером Хидоном![6] Ничуть не меньше! Классно звучишь, парень! — восклицает Реттиг. — Застрял в восьмидесятых.

Ян выбивает последнюю дробь на малом барабане и кладет палочки. Он просидел за ударными почти час, и музыка, как ни странно, заставила его забыть про письмо из больницы.

А тут еще Реттиг с его комплиментами… приятно, конечно, и Яну не хочется рассказывать ему про скверные новости из «Полянки».

Хочется, не хочется, но рассказать надо. Когда все уходят и в репетиционном зале остаются только он и Ларс Реттиг, Ян решается.

— Наш детский сад… подготовительная школа по ночам работать не будет. Ночные смены отменяются.

Реттиг собирает инструменты.

— Когда? — коротко спрашивает он.

— Скоро… На следующей неделе. Всех детей рассовали по приемным семьям.

— Я знаю.

— Но ты понимаешь, что это значит?

— Что?

— Это значит, что по ночам там никого не будет… Похоже, с письмами придется завязать.

Реттиг покачал головой:

— Подумай хорошенько, Ян.

— О чем тут думать?

— Что это значит, когда что-то закрыто?

Ян встал с табуретки, отложил палочки и посмотрел на руки. Надо же — даже мозоли натер.

— Это значит, что двери заперты и никто туда войти не может.

— Совершенно верно — без ключей никто и не войдет. Но ведь у тебя-то есть ключи к «Полянке»?

— Есть.

— Так в чем же дело? Самое важное, что «Полянка» пуста… Ночью там никого нет, правда?

— Ну, нет.