Санкта-Психо

Ян закашлялся. Ему вдруг очень захотелось пить. В воздух поднималась многомесячная, а может, и многолетняя пыль, но он продолжал двигаться вперед. Луч фонаря плясал по бетонным стенам.

Он остановился и направил дисплей вперед. Примерно в десяти метрах ход заканчивался. Или, может быть, поворачивал – как он ни старался, разглядеть не удалось.

– Я думаю… думаю, я сейчас под дверью в убежище, – сказал Ян.

До чего же нелепо – разговаривать с собой. И к тому же он совершенно неуверен, что у охраны нет технической возможности слушать, что он говорит. Если у него передатчик, то почему бы не вмонтировать такой же и спрятать где-то между кабелями? Вполне возможно. То есть, конечно, маловероятно, но исключить нельзя.

Он опустил фонарь, сжал зубы и полез дальше. Прислушался – нет ли каких шорохов или писков?.. Нет. Никаких признаков крыс нет. Какие-то темные пятнышки на полу – может, крысиный помет? Или дохлые мухи? У него не было никакого желания вглядываться.

Одна нога, другая… только вперед.

Внезапно он замечает что-то на потолке, примерно в пяти метрах впереди. Направляет свет – это люк. Тоже рифленый, как и тот, в убежище.

Это заставляет его прибавить скорость. Плечи и голова все время задевают бетон. Руки и ноги онемели. Но в конце концов Ян достигает цели.

Кладет Ангела на пол и упирается руками в крышку, в полной уверенности, что она заперта, завинчена или даже заварена. Но нет – тяжелая крышка крякает и поднимается. Теперь можно попытаться отодвинуть ее в сторону. Скрежет металла кажется оглушительным.

Над ним открывается темная щель. Ни луча света. В помещении совершенно темно. Он прекращает возню с крышкой и прислушивается. Ни звука.

Медленно, с Ангелом в руке, Ян поднимается с четверенек. Люк точно такой же, как в убежище, но между тем люком и этим – запертая наглухо тяжелая стальная дверь.

Он сдвигает крышку полностью и, опираясь на края люка, выбирается на пол. Ноги совершенно одеревенели, как будто он отсидел сразу обе.

– Все нормально, – шепчет он в микрофон. – Я в каком-то подвале… не знаю, что это.

И тут же нажимает на кнопку отключения. Не стоит разговаривать в темноте, когда не знаешь, что тебя окружает. Даже шептать не стоит.

Он поднимает Ангела и размахивает им, как саблей. Но это не оружие. В случае чего, ему совершенно нечем защититься, и он чувствует себя, как четырехлетний ребенок, оставленный в большом темном доме.

Воздух здесь почему-то затхлый. И коврового покрытия на полу нет – голый бетон. Нет и веселых рисунков на стенах. Казалось бы, это должно принести облегчение – выбраться из темного тесного туннеля в большую комнату, – но Ян никакого облегчения не чувствует.

Оказывается, это даже не комната, а темный коридор. Некоторое время этот коридор идет прямо, а дальше поворачивает. Ян доходит до поворота, поднимает Ангела и видит черный дверной проем. Слева, метрах в семи или восьми.

Собирается с силами и заставляет себя подойти к нему.

Чужой и страшноватый мир. И он совершенно один. Ян зажмуривается и старается вызвать в памяти лицо Алис Рами. Не такое, каким оно было пятнадцать лет назад, когда они встретились. А то лицо, которое нафантазировал себе бессонными ночами, – как она должна выглядеть сейчас. Красивая, опытная, умная. Может быть, время и оставило на нем какие-то следы… но все равно – волевое, улыбчивое лицо.

Рами, его первая любовь, его единственная подруга.

Он безуспешно пытается найти выключатель. Без Ангела он не смог бы сделать ни шагу… и тут же замечает, что свет стал слабее. А запасной батарейки у него нет. Идиот. В детском саду полно батареек, мог бы захватить хоть одну.

Он заглядывает в большое помещение. Настолько большое, что конца не видно. Белый кафель на полу и на стенах. Пол серый от пыли и грязи, кое-где пятна плесени.

Душевая? Нет. Вдоль стен стоят шкафы и пустые стальные столики. Чуть подальше – пожелтевшие клеенчатые занавески, за ними больничные кровати и низкие раковины.

Приемный покой? Или смотровой зал, закрытый и заброшенный много лет назад.

Сердце начинает колотиться.

Он проник в Санкта-Психо.

Часть 2

Ритуалы

Сумасшествие – печальная и тяжелая штука. Утрата контроля над собственным сознанием вовсе не романтична. Она не приносит спасения от действительности, наоборот, завлекает в куда более коварные ловушки.

Джулиан Паласиос «Затерянный в лесах»

«РЫСЬ»

Леса в темноте он не видел, но со всех сторон его окружали звуки. Сапоги хрустят по камушкам, ночной ветер шумит в верхушках елей, где-то ухнула сова… и барабаны. В голове все время отдаются удары большого барабана.

Двадцать пять десятого. Он шел к ущелью. Неважно, что темно, – он нашел бы эту дорогу с закрытыми глазами.

Ян остановился на тропинке, ведущей наверх, к бункеру, и прислушался. Тихо. Ни криков, ни плача.

Быстро, как кошка, взбежал по тропе и раскидал прикрывающий вход еловый лапник.