Сарыкамыш. Пуля для императора

Положив трубку, он вновь посмотрел на Листка. В какое-то мгновение ротмистру показалось даже, что адъютант хочет что-то сказать, но в это время в приемную вошел Драценко. Все встали. Подполковник молча оглядел офицеров и, обращаясь к Сивцову, угрюмо процедил:

— В девять у меня встреча с Его Превосходительством…

— Сию минуту доложу, господин подполковник! — вмиг преобразившись, отчеканил адъютант.

С минуту стояли в молчании. Когда же, выйдя из кабинета, Сивцов объявил: "Господа офицеры, Его Превосходительство готов вас принять!" — произошло странное: Драценко, не обращавший до того никакого внимания на Листка, вдруг повернулся и негромко приказал:

— Господин ротмистр, останьтесь в приемной!

В первое мгновение Листок опешил — что это? Недоверие? Оценка работы? Но едва за офицерами захлопнулась дверь и Сивцов с плохо скрываемым сарказмом поинтересовался, все ли у него в порядке, — ротмистр вдруг понял все: Драценко намеренно предоставил ему возможность переговорить с адъютантом с глазу на глаз!

Листок метнул взгляд на насмешника:

— Хотел бы кое-что уточнить у вас, Владимир Александрович…

Улыбка на лице Сивцова погасла:

— Не сомневаюсь, Алексей Николаевич! Мне уже передали, что вы еще вчера желали это сделать… Неужели так заинтересовало мое кольцо? Вы так на него смотрели! Напомнило Дидлова?

Листок внимательно посмотрел на штабс-капитана — кажется, он знает о кольце санитара… Не может не знать! Как, вероятно, об Анне и Отто Ланге…

Сивцов молчание понял по-своему: снял с безымянного пальца кольцо и протянул ротмистру:

— Прошу, Алексей Николаевич, можете утолить свое любопытство!

Листок, глядя в глаза адъютанта, медленно произнес:

— Не стоит, Владимир Александрович! Я хотел лишь кое-что уточнить по вашему пропавшему кинжалу…

— Вот как? — Сивцов неторопливо нанизал кольцо на палец. — И что же еще вы хотели знать?

— Как вы думаете, кто все-таки мог его взять? И не откуда-нибудь, а с вашего стола — адъютанта Его Превосходительства! Вы же понимаете, что им воспользовался опасный убийца? И сделать это мог только тот, кто вхож в вашу приемную и кого вы наверняка хорошо знаете…

Сивцов отвел взгляд и с видом человека, которого уже достали одними и теми же вопросами, произнес, растягивая слова:

— Повторяю, Алексей Николаевич, в штабе о ноже знали многие, и я ни от кого не скрывал, где он покоится. А доступ сюда имеет если не весь штаб, то половина его. Так что это ничего вам не даст.

— Но кто-то же заходил чаще других?

— Чаще других? Пожалуй… Генерал-майор Воробанов, положим, все штаб и обер-офицеры для поручений, дежурные офицеры, да мало ли кто еще!

В приемную постучали, и Сивцов тут же всплеснул руками:

— Вот, пожалуйста! Сейчас посмотрим, кто на сей раз… Войдите!

Вошел моложавый, в гимнастерке, рядовой, неимоверно туго затянутый ремнем, и, вылупив глаза, неловко приложил руку к виску.

— Посыльный? — не дал ему представиться Сивцов.

— Так точно, Ваше Благородие!

— Передашь документы дежурному офицеру — по списку разнесете!

Рядовой подскочил, схватил протянутую штабс-капитаном серую папку; вновь козырнул и, пошатнувшись, повернулся и протопал к выходу.

Сивцов глянул на ротмистра:

— Видали? Нет, Алексей Николаевич, история прескверная, сам понимаю, но ничем помочь не могу — ни на кого конкретно указать не берусь!

Листок смотрел на адъютанта, насупившись.

— Тогда подойдем с другой стороны, Владимир Александрович… Вечером двадцать седьмого числа, после поездки генерала Джунковского в полевой штаб Берхмана, стала известна дата приезда Государя Императора. Вы знали о ней? И если да, кому-либо о дате сообщали? Или, быть может, кто спрашивал вас о том?

Сивцов неожиданно поднялся, прошел к окну, постоял и медленно повернулся.

— Такое впечатление, Алексей Николаевич, что вы меня допрашиваете…

— Это не допрос, Владимир Александрович! Но у нас есть все основания считать, что тот, кому именно вечером двадцать седьмого числа стала известна дата приезда государя, и есть разыскиваемый нами агент… Именно тогда произошли убийства, и Берт, она же — Анна Калленберг, сотрудница германской разведки, — была отправлена с этим сообщением к туркам…

— И вы… подозреваете меня? — помолчав, спросил Сивцов.

— Я подозреваю не вас, а того, кому вы — возможно, не осознавая — сообщили…

Глаза их встретились, и Листок вдруг заметил, что прежде насмешливо-лукавый блеск в очах штабс-капитана потускнел и сменился необъяснимо странной тоской. Перемена была столь разительной, что Алексей Николаевич невольно прошептал:

— Что-то… было?

Сивцов словно очнулся — вздрогнул, замотал головой и отвел взгляд.

— Ничего подобного…

Листку показалось, что он хотел сказать что-то еще, но в это время из дверей Воробанова просунулась голова Авилова и позвала:

— Алексей Николаевич! Его Превосходительство желает вас видеть!

Листок с досадой взглянул на адъютанта в надежде, что тот все-таки решится сказать, что хотел, но штабс-капитан демонстративно отвернулся.

"Руку на отсечение — кто-то был! Что ж, господин адъютант, мы еще вернемся к этому…" — мысленно пообещал ротмистр и прошел к уже распахнутым Авиловым дверям.