Саша

Он пробирался через толпу, надеясь, что близок к выходу, но выхода из неё не было, и видимость перспективы еще больше ухудшалась из-за начавшегося снегопада. Саша понимал, что летит не в Майами и был готов к зиме, но окружающие будто этого не видели, и шагали по сугробам в босоножках на шпильках или в шлепках, не обращая внимания на температуру воздуха и осадки. Девушки в длинных меховых шубах до щиколоток смотрелись невероятно эффектно, Саша даже представлял, что под их шубами отсутствовала какая-либо одежда. В лифте гостиницы на Таймс-сквер, где он остановился, его гипотеза подтвердилась, когда случайная попутчица неосторожно расстегнула верхнюю пуговицу шубы, и сквозь открывшийся вырез виднелись только лямки нижнего белья.

Мужчины в снегопад также демонстрировали экстравагантность нарядов не по погоде. Они могли гулять в легких футболках и сланцах, или, наоборот, в унтах и фуфайках, поэтому ориентироваться на прохожих, чтобы угадать погоду на улице Нью-Йорка не представлялось возможным. Кто в чем вышел из самолета, прилетев в этот город, тот в том и продолжал здесь жить.

Саша остановился на Таймс-сквер и быстро понял, что это эпицентр ночного города, притягивающий на свет таблоидов всю округу, как мотыльков на свет фонаря. Здесь никогда не замедлялась жизнь, не стихали голоса, не закрывались рестораны, не прекращали ездить такси, не гасла реклама. Здесь ходили красивые люди, утоляющие животный и эмоциональный голод в красивых кофейнях, магазинах, музеях, парках, гостиницах. Нью-Йорк был самым современным мегаполисом на свете и в то же время очень старомодным городом.

Оставив вещи в номере гостиницы, он решил изучить окрестности и найти улицу, где находится концертный зал, в котором будет проходить конкурс. В его блокноте был записан адрес: 92 street Y (between 91 st & 92 street) 1395 Lexington Avenue NY, и он никак не мог понять, как же называется это заведение.

От невероятного количества неоновой рекламы на Таймс-сквер слепило глаза, и ночью здесь было также людно и светло, как и днём. Саша представил, как на этих экранах вдруг начнут транслировать конкурс скрипачей, и тогда шумный кипящий эпатажный квартал вдруг затихнет и остановится, прислушиваясь к шедеврам классической музыки. А люди застынут с поднятыми головами, вперившись в экраны – их модная одежда вмиг превратится в смокинги и вечерние наряды, а вместо смартфонов и стаканчиков Starbucks в руках окажутся бокалы с шампанским и брошюры с именами выступающих.

«Get out of the way!» – кто-то толкнул Сашу в спину, и фантазии улетучились в небытие.

Он шел по улице в поисках Пятой Авеню и Центрального парка, разглядев на карте, что эти два опорных направления выведут его к 92Y. Он проходил здания с вывесками, которые видел только в кино: Rockefeller Center, The Museum of Modern Art, The Metropolitan Museum, Neue Galerie, Solomon R. Guggenheim Museum, Cooper Hewitt Smithsonian Design Museum. Он подумал, что если бы останавливался в каждом из этих музеев, то дошел бы до нужного места недели через две. Когда, наконец, он вышел на пересечение с 92-ой улицей, и свернул к концертному залу, его мысли замолчали, предвкушая близость пункта назначения. Пальцы начали непроизвольно сжиматься внутрь ладошки, имитируя зажимы струн на скрипке. Он подошел к центральному входу здания 92Y и посмотрел на часы, прикидывая, сколько времени заняла дорога. Он постоял минут десять перед воротами и решил возвращаться тем же путем. Названия музеев он читал в обратном порядке, и пообещал себе обязательно вернуться в Нью-Йорк, чтобы посетить их все. Дойдя до Таймс-сквер, он вспомнил о своих фантазиях с трансляцией концерта классической музыки, улыбнулся сам себе и быстро пробежал неоновые экраны в сторону гостиницы. Несмотря на поздний час в лобби отеля было много людей, все они пили коктейли и кофе, будто здесь не существовало временных отсечек дня и ночи. Поднявшись на 15 этаж, он зашел в номер, сел на кровать и тяжело вздохнул, понимая, что до прослушивания на конкурс осталось совсем мало времени. Глаза закрылись сами, но долго еще пульсировали белыми пятнами от переутомления и бесконечного яркого света. Саша провалился в сон.

Она

Она складывала свои картины из элементов, врезающихся в память. Рисование было для нее своего рода медитацией, поэтому, когда она прилетела в Нью-Йорк, ничто не привлекло ее внимание и не заняло ум. Она писала по памяти и не видела ничего вокруг, пока работа не была закончена, и все частички пазла не складывались в единую картину. Лишь освободившись от беспокоящих образов, она вновь, в поисках вдохновения изучала окружающую реальность.