Сателлит для Богини

- Не важно, чем пахнет. Я соскучился, – усмехнулся парень, и привлек меня к себе, вырывая из накатившего ступора. Вот и каждый раз так! Знает же, что я подвисаю при виде его тела, и каждый раз нагло пользуется этим.

Вот и сейчас меня наградили тягучим горячим поцелуем, и совершенно по варварски подхватив на руки, закинули на плечо.

- Эй, пусти! Ты что творишь? – я вяло дрыгалась, прекрасно понимая, к чему идет дело. Скоро ходить не смогу такими темпами. И, хотя я каждый раз наслаждалась нашей близостью не меньше него, отдаваясь на волю чувств, эмоций и ласк – но за такой повышенной активностью его либидо все равно не поспевала. Говорят, мужчины думают о сексе каждые семь секунд? Что же, мне, видимо, попался тот самый 1%, что думает о нем каждый миг.

- Я – дракон, ты – моя добыча! И я тащу тебя в пещеру! Любить свою добычу буду! – громогласно возвестили мне и, опрокинув на постель, тут же набросились с поцелуями, не давая и слова вставить.

Когда я, все же смогла отдышаться от очередного приступа любвеобильности Влада, вновь ощутила этот мерзкий запах гари, щекочущий ноздри. Влад растянулся рядом, блаженно жмурясь и перебирая мои волосы кончиками пальцев, периодически поднося к лицу и вдыхая их запах. Улыбнувшись, чмокнула его в уголок губ и сползла на подрагивающих ногах с кровати.

- Ты куда? – чуть хрипловатым голосом поинтересовался Влад, сев на кровати и наблюдая, как я натягиваю домашние шортики и майку.

- Ну, одной любовью сыт не будешь. Надо ужин приготовить, – хмыкнула, и покинула комнату, быстро пошлепав босыми ногами по направлению к кухне.

- Лин, не ходи туда! – неожиданно тревожно отозвался парень, но я уже замерла на пороге, в шоке округляя глаза.

- Влад… – я задохнулась, не находя цензурных слов – Это что такое?!

- Ну-у-у.. – протянули за спиной, и талию обвили сильными руками, притянув к обнаженному мужскому торсу. – Вообще – то это планировался романтический ужин… Но как-то… Не вышло.

- Боже, за что? – я закатила глаза, будто пытаясь найти поддержку у высших сил.

Но потолок молчал, и вновь пришлось опустить взгляд на самое натуральное поле боя, в которое превратилась кухня. В мусорке высилась целая гора картофельных очистков. Причем, зачастую попадались такие, что складывалось впечатление, будто там лежит целая, но нарезанная на толстые ленты картофелина. Потолок над плитой был подкопчен. Все ровные поверхности были заставлены разнообразием посуды. Грязной посуды, с ошметками какого-то мяса и потеками нечто, что, видимо, должно было стать соусами. В сторону раковины было вообще страшно смотреть. А посередине стола гордо возвышалась ваза с алой розой, одинокая красная свеча и бутылка вина.

- Романтик во мне только что сдох в конвульсиях, – со смешком выдавила я, смутно представляя с чего можно начать уборку. – Вместо ужина при свечах, у нас будет романтическая уборка.

Освободилась из напрягшихся рук парня и, ступая, будто по минному полю между пятнами чего-то липкого на полу, пробралась к раковине, заглянув в нее.

- Кастрюлю моешь ты. Тут моих сил не хватит, – мрачно изрекла, рассматривая склизкое буро-черное днище посудины. Тяжкий вздох за спиной провозгласил о том, что Влад предпочел бы выкинуть испорченную кухонную утварь, лишь бы не отскребать с нее последствия своей готовки. – И не вздыхай мне тут! Сам говорил, что кроме сосисок ничего готовить не умеешь.

- Хотел тебе приятное сделать, – буркнул Влад, оттесняя меня от раковины и включая воду. Я улыбнулась, погладив хмурого парня по спине и, поцеловав в плечо, осмотрелась в поисках тряпки.

- Поверь, твоя попытка приятна. Просто последствия…впечатляют, – Влад фыркнул, и я вновь прильнула к нему, привстав на цыпочки и поцеловав в подбородок. Парень заметно расслабился, но все еще продолжал обиженно дуться. – Если в следующий раз захочешь устроить мне романтический ужин – мне будет достаточно тебя, двух бутылок пива и сухариков, и прогулки по ночному Питеру.

- Договорились, – Влад расплылся в широкой улыбке, и, спеленав меня мыльными руками, смял мои губы поцелуем. Вот за его улыбку, и за эти объятия и нежность я готова ему простить все на свете. Даже такой погром.