Сателлит для Богини

Было нападение. Да, на нас напали. На Целия мне было плевать, но нож несся в грудь Оливии. Я закрыл ее собой, отбивая нападение. Воры отступили, но… Острая боль пронзила спину, мгновение я слышал крик моей любимой, а потом…

- Он убил меня, – потрясенно прошептал я и схватился за сердце, ощущая острую боль.

Машина вильнула, и я едва успел удержать ее на дороге. Вслед мне понеслось ожесточенное бибиканье, но я летел вперед, продолжая вспоминать… Я вдруг увидел собственное тело, распростертое на пыльной дороге, увидел, как на него с горестным криком падает Оливия. Кастор пытается поднять ее, но моя возлюбленная отталкивает его руки, выхватывает нож, который всегда носила с собой, дабы защититься от этой мрази, и всаживает себе в грудь. У больницы я бросил «Хонду» мало заботясь о том, где и как ее поставил. Влетел через открытую калитку и устремился к больничному корпусу. Проходя мимо лабораторий, я услышал:

- Сателлит.

Резко вскинул голову и увидел дуло пистолета нацеленное на меня.

- Сюда, быстро, – скомандовал Быстров – Целий.

Я оглянулся по сторонам и послушно свернул в пространство между домами. Кастор указал взглядом на открытую дверь в подвал. Он не видел жесткой ухмылки, мелькнувшей на моих губах. Подойдя к двери, я уже просчитал собственное поведение. Я был воином несколько жизней, он так и остался претором. Шагнув за порог и спустившись по лестнице вниз, резко ушел в сторону, и выстрел прошел мимо, тихо фыркнув глушителем. По стене скользнул луч фонаря, появилась рука с пистолетом, и я ударил по ней. Выбил оружие и откинул его в темноту. Быстров, подчиняясь мне, влетел на небольшой освещенный участок и упал, приложившись об стену. Я шел к нему, чеканя шаг, ни на минуту не раздумывая, не жалея и не прощая. Только не его, только не подлого шантажиста и мразь. Моя ладонь сомкнулась на его горле, поднимая на ноги.

- Помо…

- Нет, претор, теперь у тебя нет сателлита, – с ледяной усмешкой ответил я, ударив его наотмашь.

- Ты помнишь… – потрясенно прохрипел перерожденный Целий.

- Все, до последней минуты, когда ты убил меня, – чеканю я и доставляю себе удовольствие снова впечатать кулак в его холеную физиономию, и еще. Ломая нос, выбивая зубы.

- Юлиус…

- Юлиус умер в пыли, убитый предательским ударом в спину, – усмехнулся я.

Рука скользнула в карман, где все так же лежал нож неизвестного насильника, у которого я отбил мою девочку. Тихо сработала пружина, выпуская клинок. До боли знакомым движением подкинул смертоносное жало, перехватил его на лету и: - Отправляйся в Тартар. Аиду привет, – произнес я, вгоняя нож в сердце ублюдка по самую рукоять.

Мгновение смотрел, как жизнь уходит из глаз моего врага. Затем оттащил его тело подальше, чтобы не обнаружили быстро. Вышел и закрыл за собой дверь. После этого вновь побежал, боясь опоздать. Ника была здесь. Она сидела в фойе и плакала.

- Где? – спросил я, подходя к ней.

- Влад! – Ника подскочила.

- Где? – жестко повторил я свой единственный вопрос.

- В реанимации. Влад, туда не пускают…

- У меня пропуск, – усмехнулся я, вытащил из кармана пятитысячную купюру и направился в сторону реанимации.

Меня остановили, когда я уже вошел в отделение Реанимации.

- Молодой человек, куда вы? – возмущенный мужчина-врач преградил мне дорогу. – Сюда нельзя посторонним!

- Я не посторонний, я свой, – и сунул ему деньги.

- Что вы себе позволяете?..

Выгреб все, что было, и вложил ему в ладонь.

- Халат хотя бы наденьте, – ворчливо ответил мужчина, убирая деньги в карман рубашки, и отдавая мне свой халат. – Кого ищите?

- Евангелина Золотникова, – коротко ответил я.

- Третья палата, – указал доктор, и я поспешил туда.

Она лежала, опутанная проводами и трубками. Нудно пикал аппарат рядом с изголовьем кровати. На лице налился чернотой кровоподтек. Безвольные руки, белые, словно из моей девочки выкачали всю кровь, лежали поверх одеяла. Задохнувшись, я сдержал стон и приблизился к ней.

- Лина, Линочка, – позвал я в какой-то безумной надежде, что сейчас она откроет глаза и все будет хорошо. – Родная моя, любимая…

Но ответа не было, только все так же работали приборы, и это были единственные звуки, не считая моего тяжелого дыхания. Я присел на край кровати, осторожно взял ее за руку и сжал холодные пальчики.

- Маленькая моя, – прошептал я, склонился, целуя плечо, коснулся губами щеки, всмотрелся в черты лица моей блонди…

... Опять пыльная дорога под жарящим солнцем Древнего Рима. Мое бездыханное тело лежит посреди дороги, рядом лежит Оливия, из ее груди торчит рукоять ножа. Я вижу, вижу, как из тела белокурой девушки поднимается другая. В ее глазах пылает синее пламя…

- Макария, – выдохнул я, – моя богиня.

Макария – дочь Аида, моя настоящая любовь.

- Только ты, Деметрий, навсегда…

- Навсегда, Макария.