Сатирикон

Знаменьем сим ободрён, Маворсовы[175] двинул знаменаЦезарь и смело вступил на путь, для него непривычный.Первое время и лед и земля, от мороза седогоТвердая, им не мешали идти, от ужаса немы.Но, когда через льды переправились храбрые турмы[176]И под ногами коней затрещали оковы потоков,Тут растопились снега, и, зачатые в скалах высоких,Ринулись в долы ручьи. Но, как бы покорны приказу,Вдруг задержались, прервав свой бег разрушительный, воды.То, что недавно текло, уж надо рубить топорами.Тут-то обманчивый лед изменяет впервые идущим,Почва скользит из-под ног. Вперемежку и кони, и люди,

Копья, мечи, и щиты — все свалено в жалкую кучу.Кроме того, облака, потрясенные ветром холодным,Груз свой на землю льют, и вихри холодные дуют,А из разверстых небес низвергается град изобильный,Кажется, тучи с высот спустились на бедные рати,И точно море на них замерзшие волны катило.Скрыта под снегом земля, и скрыты за снегом светила,Скрыты рек берега и меж них застывшие воды.Но не повержен был Цезарь: на дрот боевой опираясь,Шагом уверенным он рассекал эти страшные нивы.Так же безудержно мчал с отвесной твердыни КавказаПасынок Амфитриона[177]; Юпитер с разгневанным ликомТак же когда-то сходил с высоких вершин Олимпийских,

Чтоб осилить напор осужденных на гибель гигантов.Но, пока Цезарь во гневе смиряет надменные Альпы,Мчится Молва впереди и крылами испуганно машет.Вот уж взлетела она на возвышенный верх ПалатинаИ, словно громом, сердца поразила римлянам вестью:В море-де вышли суда, и всюду по склонам альпийским.Сходят лавиной войска, обагренные кровью германцев.Раны, убийства, бои, пожары и всяческий ужасСразу пред взором встают, и сердце бьется в смятенье.Ум, пополам разрываясь, не знает, за что ухватиться.Эти сушей бегут, а те доверяются морю.Понт безопасней отчизны. Но есть среди граждан такие,

Что, покоряясь Судьбе, спасения ищут в оружье.Тот, кто боится сильней, тот дальше бежит. Но всех раньшеЖалкая с виду чернь, средь этих усобиц и распрей,Из опустевшего града уходит куда ни попало.Бегством Рим упоен. Одной молвою квиритыПобеждены и бегут, покидая печальные кровли.Этот дрожащей рукой детей за собою уводит,Прячет тот на груди пенатов, в слезах покидаяМилый порог, и проклятьем врагов поражает заочно.Третьи к сердцу, скорбя, возлюбленных жен прижимают,На плечи старых отцов берет беззаботная юность.То уносят с собой, за что опасаются больше.Глупый увозит весь дом, врагу доставляя добычу.

Так же бывает, когда разбушуется ветер восточный,В море взметая валы, — ни снасти тогда мореходамНе помогают, ни руль. Один паруса подбирает,Судно стремится другой направить в спокойную гавань,Третий на всех парусах убегает, доверясь Фортуне…Бросим же мелких людей! Вот консулы, с ними Великий,Ужас морей, проложивший пути к побережьям Гидаспа[178]Риф, о который разбились пираты, кому в троекратнойСлаве дивился Юпитер,[179] кто Понт сломил побежденный,Тот, покорились кому раболепные волны Босфора, —Стыд и позор! — он бежит, оставив величие власти.Видит впервые Судьба легкокрылая спину Помпея.