Саван для блудниц

– Проводница вагона, в котором ехал класс, заглянув в одно купе, где были как раз ваш Вадик и парень, по описанию похожий на Олеференко, увидела следующую картину… Девочка – а это была Вера Корнетова – стояла на коленях перед Вадимом, и сами понимаете, что он ей делал, в то время как Олеференко держал ее за волосы… Девочка потеряла сознание после того, как проводница, увидев эту картину, закричала, обозвала парней самыми последними словами и, конечно же, кинулась к классной руководительнице, едущей в другом купе… Но развития эта история, как ни странно, не получила. Ларчикова постаралась замять этот инцидент. Никто не был наказан. А Вера после этой поездки стала реже появляться в школе. У них в классе есть еще одна девочка – Жанна Сенина. От нее я узнала, что было потом. Вадик не отступался от задуманного и. несколько месяцев, вплоть до апреля, терроризировал Веру, звонил ей, говорил разные мерзости, а потом, в присутствии как раз Жанны Сениной, сказал ей, что если она не придет пятого апреля в кабинет географии и не отдастся ему, то они ее вместе с Олеференко и Горкиным затащат в посадки и сделают с ней то же самое, что и с интернатской девчонкой… И они бы сделали это, тем более что ваш сын, не имея ни прав, ни паспорта, уже спокойно разъезжал на отцовской машине… И тогда Жанна Сенина, девочка, о которой все в школе отзываются как о самой жестокой и распущенной в классе, вдруг пожалела Веру и написала записки Голубевой и Драницыной, в которых от имени Льдова приглашала их в тот же вечер в кабинет географии. Она даже не стремилась подделать почерк, а написала печатными буквами на авось. Она понимала, что Вера придет из страха перед будущим, перед перспективой быть изнасилованной сразу тремя одноклассниками. И она пришла, но только не в пять, а на полчаса позже. Почти одновременно с Голубевой. Потому что раньше всех пришла Оля Драницына. Они целовались с Вадиком, когда их увидела Голубева. Она разрыдалась и выбежала из класса… Оля, рассмеявшись, сказала, что она все поняла, что Льдов разыграл их, и ушла, договорившись встретиться с ним на следующий день на квартире Иоффе…

– И обо всем этом знала Жанна?

– Да, представьте! А потом, дождавшись, когда девочки уйдут, в кабинет вошла Вера… Ваш сын курил возле открытого окна и разговаривал с нею даже не поворачивая головы. Жанна Сенина, которая подсматривала за ними в замочную скважину и которая, как она мне призналась, была готова вступиться за Веру, глазам своим не поверила, когда Вера достала из пакета, из обычного полиэтиленового цветного пакета, топор и, продолжая разговаривать с Вадимом…

– Подождите… Вы соображаете, что говорите?! Вера?! Это она?.. – Вероника дрожащей рукой достала из сумочки пачку сигарет, извлекла одну и закурила в сильнейшем волнении.

– Да. Он приказал ей запереться на швабру (что она, кстати, и сделала) и начать раздеваться. А Вера, ухватившись за топор обеими тоненькими руками, подняла его над своей головой и опустила… Жанна не могла отойти от двери – она словно приросла лбом к скважине… ОНА ВСЕ ВИДЕЛА. Потом Вера взяла тряпку, которой стирают с доски мел, протерла топор и выбросила его из окна, предварительно высунувшись и убедившись, что там, на газоне, никого нет… Я спросила Жанну, какое же у Веры при этом было лицо, и знаете что она мне ответила?

Вероника сидела, опустив голову и прикрыв ладонью глаза.

– Она сказала, что у Веры НЕ БЫЛО ЛИЦА. Там был только «белый страх».

Она так и сказала… Жанна Сенина… Потом она убежала, чтобы Вера ее не увидела, а сама Корнетова вышла из класса и пошла домой. В тот же самый день они с матерью уехали в деревню, к родственникам. Насовсем. Я принесла список тех, кто заходил в тот день в столярку… Видите: «Корнетова пришла за скалкой»… Мальчики на «трудах» вытачивали на станках скалки. Преподаватель не заметил, что она взяла еще и топор… Конечно, никто не обратил внимания на… девочку…

– А Голубева? Значит, это не она была свидетельницей? Значит, ее не убили?

– Нет, она не хотела отравиться до смерти, хотела просто попугать Льдова, чтобы он обратил на нее внимание, но не рассчитала… И это мне тоже, представьте, сказала Жанна Сенина. А она слышала это от самой Наташи, которая просила ее раздобыть немного димедрола или другого снотворного. Вы можете мне, конечно, не поверить. Но я… я была у Корнетовых, ездила к ним в деревню…

Юля побывала там вместе с Харыбиным и разговаривала с матерью Веры. Они представились социальными педагогами, прибывшими из областного центра для составления списка малообеспеченных детей. Говорили ни о чем и обо всем… Юля спросила, как учится Вера в новой школе, и услышала: «Отличница». А ведь когда она подъезжала к дому Корнетовых, то, представляя себе разговор с ее матерью, больше всего боялась услышать, что Веры больше нет, что она умерла… Или кричит по ночам.

– Ну и как там она? – спросила Вероника, закуривая следующую сигарету.

– Жизнь продолжается… Теперь, когда вы все знаете, сами решайте, что делать…

– А что Пермитин, – Льдова неожиданно отошла от темы, – этот убийца?

Его схватили?