Савитри

Отслеживают в небо устремленные, последние всхожденья гласа Жизни.

Последние воспоминания о страданиях оставили

След уходящий, сладкий о печали старой:

В жемчужины алмазной боли все Её слезы обратились,

750. А Её скорбь — в магическое завершенье песни.

Кратки Её мгновения счастья, которые касаются

Поверхностных явлений, а после ускользают или умирают:

В Её глубинах эхом повторяется воспоминание утерянное -

Принадлежат Ей и бессмертное и страстное стремление, и зов сокрытый «я»;

755. Пленник земной в том ограниченном и смертном мире -

Дух, жизнью раненый, рыдает на Её груди;

Хранящееся в памяти страдание — Её глубинный крик.

Скиталец по заброшенным, отчаянным дорогам -

По тем дорогам шумным, где глас разочарованный отброшен, -

760. Взывает к позабытому блаженству.

Блуждая по Желания кавернам, оглашенным эхом,

Он караулит призраки безжизненных надежд души

И сохраняет голоса исчезнувших реалий живыми

Иль медлит среди сладких и заблудших нот,

765. Охотясь за наслажденьем в сердце боли.

Пророческая длань уже коснулась струн космических,

И потревоженной мелодии вторжение

Кладет оттенок скрытый на внутреннюю музыку,

Которая неслышно направляет поверхностные ритмы.

770. И всё же есть радость жить, творить, и можно,

Радуясь, любить, трудиться, невзирая на паденья,

Искать, хотя всё то, что мы находим, обманывает нас,

И всё, на что мы опираемся, подводит нашу веру;

Однако что-то в глубинах этих заслуживало боли -

775. Подверженная страсти память часто бывает в огне экстаза.

Именно горе лежит в корнях у радости, ибо

Нет ничего по-настоящему напрасного из сотворенного Единым:

В сердцах наших разбитых всегда живою остается сила Бога,

И путь безумный наш всё ещё освещает звезда победы,

780. И наша смерть нам открывает доступ в новые миры.

Музыка Жизни этой приобретает звучание гимна.

Она всё наделяет красотой звучания своего;

Восторги неба шепчут Её сердцу и проходят сквозь него,

Все преходящие стремления Земли взывают Её губами и увядают.

785. Лишь только Богом данный гимн уходит от мастерства Её,

Которое пришло с Ней из Её духовного жилища,

Но встало на полпути и претерпело неудачу — тихое слово гимна,

Что пробудилось в глубоком перерыве ожидающих миров

Каким-то шепотом, повисшим среди молчания вечности.

790. Но нет ни дуновенья из небесного покоя:

Вот, интерлюдия роскошная овладевает атмосферой,

И сердце слушает, и соглашается душа,

А интерлюдия воспроизводит непродолжительную музыку,

Растрачивая вечность Времени на мимолётность.

795. Тремоло голосов часов идущих

В своем забвении скрывает высокого предназначения тему,

Которую дух самовоплотившегося «я» пришел сыграть

На грандиозных клавикордах Природы Силы.

Только могучее журчание и здесь, и там

800. Вечного Слова, Голоса блаженного

Или прикосновенье Красоты, преобразующей сердце и разум,

Сверканье странствия и зов мистический — они

Взывают к силе, сладости, которых более не слышно.

Здесь есть провал, здесь жизненная сила тормозится или угасает;

805. Сей недостаток обедняет мастерство волшебника:

Потребность эта всё остальное выставляет слабым и пустым.

Взгляд половинчатый рисует перспективу действий силы:

Глубины её помнят, для чего она пришла сюда,

Но ум уже забыл, иль, может, сердце ошибается, -

810. В бесчисленных рядах Природы потерян Бог.

В познании обрести Всезнание,

Деяньями воздвигнуть Всемогущего,

Здесь сотворить Творца и на космическую сцену вторгнуться -

Таким было тщеславное желанье сердца Силы жизни.

815. Трудясь без устали, чтоб превратить ещё далекий Абсолют

Во всё осуществляющее явленье Бога,

В прямое выражение Невыразимого,

Она хотела принести сюда блаженство силы Абсолюта,

Внести устойчивость в ритмичное движение творения

820. И обручить с небом покоя море блаженства.

Чтоб вечности огонь призвать во Время,

И сделать восторг телесный таким же ярким, как восторг души,

Она желала Землю поднять до уровня Небес

И с упоением трудилась, чтобы сравнять жизнь с Вседержителем,

825. А Вечность и первозданный Хаос примирить.

Практичность запредельной Истины её

Наполнила безмолвие призывами богов,

Но в зовах этих потерялся Глас Единого.

Ведь, за деяньями Природы таится её виденье.

830. Она взирает в небеса — на жизнь богов,

И полубог, который появляется из обезьяны,

Есть всё, на что она способна в нашей смертной жизни.

Наполовину бог, титан наполовину — её вершина:

Жизнь эта бо́льшая трепещет между небом и землею.

835. Мучительный и острый парадокс преследует её мечты:

Её сокрытая энергия невежественный мир склоняет так,

Чтобы искать то удовольствие, которое отводит её могучая рука, -

В её объятиях мир этот не может повернуться к своему источнику.

Огромна мощь её, и беспредельна обширная энергия её деяний,

840. Но где-то заблудился и потерялся их смысл.

И хоть она несёт в своей душе сокрытой закон божественный

И линию движения всего, что родилось здесь,

Всё знание её нам предстаёт частичным и незначительным намеренье;

Роскошные часы её отстукивают время на почве страстного желания.

845. Свинцовое Неведение отягощает крылья Мысли,

Её энергия нарядами такими придавливает существо,

Её деяния в темницу заключают бессмертный взгляд.