Сбежавшая невеста для Грозного (СИ)

— Куда? — моргаю удивлённо.

— В туалет, — он смотрит с подозрением.

Вот дура! Точно! Чуть не прокололась.

Сжимаю пачку прокладок и бойко топаю за угол.

Сейчас или никогда. Жалко только Бусю оставлять. Пропадёт малышка. Но бежать с ней я точно не смогу. Сейчас мне надо потянуть время, вылезти из окна магазинного туалета и бежать…

Не успеваю додумать свою мысль о побеге, как сам план разваливается.

Внутри меня истерично хохочет мое сознание.

Господи, на что ты расчитывала, Глашка?! Какая же ты дура!

Истеричный громкий смех перерастает в рыдания и визг внутреннего отчаянья.

Прямо передо мной стоит будка деревенского туалета.

Почерневшее дерево, накренившаяся крыша и выпиленная в дверце дырка в виде полумесяца.

А за этим сооружением поле. До ближайших деревенских домов метров пятьдесят, если не больше.

Вылазить просто неоткуда. В этом туалете нет окна. Да я вообще сомневаюсь, что это сооружение можно назвать туалетом.

— Ну, идешь? — насмешливо звучит мужской голос у меня за спиной.

А я не могу ступить ни шагу. Мой план провалился. Признаться в этом я не могу. Но и зайти в это «сооружение» я тоже не могу. Я… я никогда не была в деревенском туалете… и если честно, не хочу там бывать.

Позади раздается едва слышный смех.

Внутри вспыхивает злость. Он с самого начала знал! Он все понял и просчитал меня! А я дура…

Глава 19 Аглая

— Я туда не пойду, — судорожно прижимаю прокладки к груди и делаю шаг назад.

— Почему? — он насмехается надо мной уже в открытую. — Извини, в эту деревню не завезли столичных туалетов.

— Я потерплю да следующей заправки, — едва сдерживаю рыдания разочарования. Чувствую, как дрожат губы и на глаза наворачиваются слезы.

— Как хочешь, — пожимает плечами мой конвоир.

— Это кошмар, — шепчу себе под нос.

— Половина страны в такие ходят, — зачем-то добавляет он.

— Что? — я чувствую, как выкатываются мои глаза от удивления. — Не может быть!

— Может, — добавляет он жестко. — Не все родились с золотой ложкой во рту, как ты!

— Да при чем тут?… — хочу возмутиться, но он снова обрывает меня.

— При том! Многие люди всю жизнь живут вот в таких деревнях, — он разводит руки в стороны, словно собирается обнять все дома позади нас. — И срут в таких туалетах!

Морщусь от его грубых слов.

— Ты видела магазин?

Неуверенно киваю.

— Так вот он может быть один на три деревни. И люди сюда приезжают за пять или десять километров за хлебом, спичками и сахаром. А еще есть те, у кого нет газа в доме, представь! И они до сих пор топятся дровами! А у кого-то даже воды нет!

Мои глаза округляются еще больше. Нет, такого не может быть! Что он говорит? Какие дрова? На улице двадцать первый век. Я могу любую умную лампочку в доме включить или выключить через смартфон из любой точки, лишь бы интернет был. А он говорит, что у кого-то нет воды! Как тогда они живут?

— Ооо, — он зло усмехается. — А ты не в курсе, золотая девочка, что так бывает? Что люди до сих пор носят воду из колонок? Или из речки? Собирают дождевую?

— Ты говоришь ерунду! — вспыхиваю. — Тебе просто нравится строить из себя знатока. Ты знаешь, как я жила и поэтому рассказываешь мне разные байки. Ты пытаешься запугать меня! Унизить! Показать, что я ни на что не способная мажорка! Хватит нме врать!

— Врать? — он смеется. — Ты прожила пару дней в квартире у своей подруги. Много у нее было роскоши в квартире? Роботы-пылесосы? Сушильная машина? Может, посудомоечная машина? Кофемашина? А? Может, к ней приходила горничная наводить порядок? Или целая клининговая служба? И повар впридачу?

Я закусываю губу.

Светлая и чистая квартира Алины уже к вечеру первого дня наводила на меня тоску. Простые старенькие вещи. Многое такое ветхое, кажется, тронь и рассыпется. Даже относительно новая мебель была слишком дешевой и неудобной.

Я не сноб! По крайней мере никогда себя такой не считала, но…

— Такие чиновники, как твой отец живут в отрыве от простых людей. Они не знают и не понимает их нужд. Ежедневно они получают лживые доклады и верят им, потому что тупое не знают, что люди могут жить по другому.

— Не говори так! — вспыхиваю. — Мой отец своей работе отдавал всего себя!

— Ага! Поэтому ты живешь во дворце с двадцатью спальнями и ездишь на премиальной тачке, а вот та продавщица на ужин заваривает бомж-пакет! — его голос отдает сталью. Ноздри яростно раздуваются.

— Мой отец был хорошим министром! — выступаю вперед и расправляю плечи. Какое бы недопонимание не возникло между мной и родителями, но унижать я их не дам.

— Перестань, золотая девочка! Просто посмотри на себя! Когда у тебя угнали тачку, ты тупо сидела на автобусной остановке и даже не знала куда тебе идти! Если бы не твоя подружка, ты бы там и ночевать осталась. Потому что вся эта жизнь, настоящая жизнь тебе не знакома. Ты привыкла ходить по избранным улочкам в столице, заходить только в проверенные магазины и кафе. Ты скорее всего и зимой из дома выходишь в туфельках на каблуках!

— А что в этом плохого? — приходит время взрываться мне.