Сборник 2019 года. Том 7

Умирать не собираюсь.

Пусть поют дальше.

Хиты. Из трёх букв.

Машину? Для чего?

Часами стоять – хиты слушать?

Полемику слушать?

Для чего машину?

Радио слушать?

Я уже не знаю, где полемика, где диспут, где демократия, кто прав, кто неправ.

За что он хочет, чтоб его избрали?

За голос? За шутки? За пиджак?

Куда я за ним пойду, если он сто лет на месте камнем сидит.

Он выборы выиграл – пропал, проиграл – пропал.

Он всё равно пропадёт, зачем я ему нужен?

Купить машину, чтоб его слушать?

Не хочу. Ни видеть его, ни слышать его, ни знать его не хочу.

Вот такое состояние.

И к врачу не хочу.

Я только что от врача.

Он сам в таком состоянии.

Кому, говорит, отдать твои двадцать долларов, чтоб меня успокоил?

Он меня спрашивал, что я ему посоветую.

Я просил его пока деньги взять.

Он взял.

Хотя расстроился.

Потом ещё взял и нашёл у меня крупное недомогание, которое лечится только у него, но в Англии.

Я ему обещал.

Он не поверил.

Хотя мне в глубине души кажется, что моё здоровье его не волнует.

Он тоже сказал, что ничего не хочет.

Вот такое состояние.

Может, близких предупредить?

Не могу сказать, что у них другое состояние.

Женщины более живые, поэтому живут дольше и в это состояние приходят позже.

Но многие также сели за руль и стали торопиться, хотя их там никто не ждёт.

Они всё от нас боятся отстать.

А я боюсь, как бы они раньше не приехали.

Очень как-то рьяно они жить взялись.

Уже не знаю, кто нас провожать будет.

Очень хочется чего-то захотеть и ради этого чего-то сделать.

Может, он сверху нас наконец увидит и какое-то задание даст.

Без задания мы уже ничего делать не будем.

Спасибо! Как ты догадался выключить свет? Я бы не догадался.

Жить в доме, зная, что ты для кого-то невыносим, – это демократия.

Выгонят – диктатура.

Морду набьют – кровавый режим.

Посадят – тоталитаризм.

Законопатят дверь – душат свободу.

Слушай, а кто-нибудь пробовал исправиться?

Кого-то слушают.

А к кому-то прислушиваются.

Умеешь ли ты писать интервалами, паузами, безмолвием и тишиной?

Научись и будешь любим.

Покрытое грязью животное погибает.

Только человек может отмыться.

Лошадь, собака, кот

Я сегодня взял лошадь под уздцы и держал.

Она ткнулась мне в рукав.

Пососала пуговицу.

Ещё ткнулась…

Переступала, вздыхала, трогала мою пуговицу, и я такое доверие почувствовал.

Обидь её при мне…

Попробуй…

Становятся всё ближе – лошади, коты, собаки.

Я доверяю им, они – мне.

Мы вместе.

Маленькая собако-кошечная компания во главе со мной и лошадью.

Мы идём куда-то.

Только я, один я должен их накормить.

Я должен.

Они защитят меня.

Всё остальное должен я – приютить, объяснить, вылечить.

Они же душу занимают доверчивостью своей.

Мы прижмёмся и согреемся, и они уснут.

Я не смогу.

И у большой лошади, и у маленького кота никого нет, кроме меня.

Как же я усну?

Я буду лежать и думать.

Кот Макс

Я знаю кота, который содержит довольно крупную научную семью.

Он очень породистый и красивый.

В общем, к нему приносят для любви разных кошечек.

Он их любит и за это берёт ровно 200 у. е.

Но случился скандал: вносили одну кошечку и тут же выносили другую.

И они встретились.

Хозяева Макса долго извинялись.

Хозяева Ксюшечки были возмущены.

– Это что, публичный дом? Это безнравственно! Это аморально и не по-человечески. Стыдно так таскать одну за одной. Что это за чудовище такое? Грязный пахарь! Ксюша – девушка.

Но оставили их наедине.

Затем, ворча, забрали.

Кот, кстати, равнодушно отпустил, забыл, уткнулся в миску…

А где взять силы – такую семью тянуть?

После скандала заработок слегка упал – среди людей есть сволочи, есть завистники.

Но популярность возросла.

Кот Морис – избит

На даче коту:

– Морис, сейчас же вернись! Не возникай у забора! Побили тебя вчера. Ты такой большой, красивый, романтический, образованный.

А он маленький, грязный, но истерически храбрый.

Тебе его жалко, тебе себя жалко.

А для него тело – это не тело, это для него камень, это для него палка, его тело.

Ему его не жалко.

Он бьёт тебя этим телом, как палкой.

Ему почему-то не жалко его сломать, потерять.

Он не думает ни о чём, кроме тебя, красивый, образованный, домашний кот.

Ему не себя важно прославить, ему тебя важно убить.

Он телом – как камнем.

А ты забился в угол.

– За что?

Мы даже не знакомы.

Кто вы такой?

Почему вы меня так свирепо, так безжалостно бьёте?

– А чтоб ты, сука…

– Что? Что?

– А чтоб ты, сука…

– Ну что? – кричишь ты, отползая в угол…

Только удары и никакого ответа.

Пока кто-то большой, сильный, похожий на человека, хотя и лысый, ногой не ударил этого зверя.

Тот вцепился в ботинок, но, получив второй удар, успокоился и побежал к забору.

Вот так, Морис.

За что-то бьют редко.

За что-то бьют слабо и дома…

А на улице на глазах у всех бьют сильно и ни за что!

Не переживай!..

Когда ты пишешь дома, ты должен быть талантливым и умным.

Когда ты стоишь на сцене, ты должен быть смешным и обаятельным.

Когда ты сидишь с друзьями, ты должен быть разговорчивым и добрым.

Когда тебя встречают на улице, ты должен улыбаться и фотографироваться, обняв пыльного прохожего.

Когда ты пьёшь в ресторане, ты должен не пьянеть.

Вы не скажете, зачем мне всё это нужно?