Сборник «Мамины бусы»

– Ну, вскоре она покинула Зону. Нажив себе здесь приличное состояние, она вернулась в родной Питер и основала редакцию популярного ныне журнала.

– Калькуль, а откуда ты это знаешь?

– Откуда? – Калькуль расстегнул пуговицу на рубашке и выставил на всеобщий показ бусы. – Даша – моя жена.

Посетители бара от удивления разинули рты.

– А что ты тут делаешь-то? Что тебя сюда привело?

– Видите ли, у Даши обнаружили рак и… в общем, медицина пока не достигла такого уровня, чтобы рак излечить. И как сказала Даша, спасти её может только артефакт «Душа». Собственно, за этим я сюда пришёл. Так что, как только найду, сразу отсюда смотаюсь.

На минуту в баре повисла тишина. Клёст, прокашлявшись, произнёс:

– Слушай, парень. На, возьми, – сунув руку в поясную сумку, он что-то достал оттуда и протянул Калькулю. – Я хотел его продать, когда деньги закончатся, но… твоей Даше нужнее.

– Спа-сибо, – по слогам сказал Калькуль. – Но как мне тебя отблагодарить? Это же очень дорогой артефакт.

– Не нужно. Не скажу, что твоя история – достойная плата за артефакт. Но ты можешь так считать,– Клёст подмигнул парню.– Если вдруг надумаешь вернуться, всегда будем рады тебе. Расскажешь потом, помогла «Душа» или нет.

– Непременно расскажу. Но всё равно как-то нехорошо получается.

Клёст на секунду задумался.

– Что ж, если вернёшься – а я почему-то уверен, что ты вернёшься – привези мне в подарок настоящего Мартини и креветок. Всю жизнь мечтал их попробовать.

– Обещаю, обязательно выполню,– Калькуль улыбнулся и пожал протянутую ладонь Клёста.

На следующее утро, Калькуль покинул «Акрополь» и к вечеру ушёл из Зоны, снова став Андреем Сотниковым. Он спешил к своей любимой жене, чтобы излечить её от страшной болезни. В рюкзаке в контейнере у него лежало то, что должно было её спасти. А на шее висели бусы, бусы Дашиной мамы, которые жена отдала ему на время его поездки в Зону. Андрею они тоже принесли удачу. Ведь все три дня его пребывания в Зоне фортуна всегда была на его стороне.

Мила «Millia-Rayne» Ван Дель Скай

Хладный Демон

– Аццко тут! – выделяя «ц», в который раз за этот день проговорила Регина, кутаясь в стащенный плед и дуя на застывшие пальцы, приближая их к самому рту. Даже в перчатках они слушались плохо и то и дело немели. Сидевший рядом с ней Афанасий заботливо приобнял девушку за плечи и прижал к себе. Она только уткнулась носом в широкую мужскую грудь и вздохнула.

Последние дни февраля выдались жутко холодными. Двадцать второго температура резко упала с минус десяти почти до минус сорока градусов. Все обитатели Зоны, не успевшие добраться до тёплых мест вроде баз Свободы и Долга, бара и Янова, военных КПП и бандитских притонов, искали себе пристанище, где можно было бы хоть как-то согреться. Кабаны, плоти, псы и снорки лишились своей обычной активности и апатично лежали под редким кустарником, постепенно покрываясь мелким колючим снегом, контролёры, кровососы и химеры где-то попрятались, тушканы наводнили пустые дома, и стало практически невозможно найти свободное от них убежище. Бюрерам в подвалах было всё равно. И каждый день сталкеры, рискнувшие выйти наружу, находили на снегу замёрзших ворон – видимо, птицы пытались добраться до более тёплых мест, но не смогли.

– Аццко тут, – повторила Регина, вжимаясь лицом в тёплый свитер друга.

– Ничего, потерпи. Пройдут морозы, и пойдём домой.

– Может, проще прямо сейчас пойти?

Афанасий опустил голову. Несколько часов назад, когда он сидел у выхода, на его глазах контролёр, ковылявший по смерзшемуся снегу, остановился и упал. Наверное, в другое время года над ним кружили уже бы вороны, но теперь его труп только обдувало холодным ветром да посыпало колким снежком.

Регина с Афанасием возвращались к Периметру, когда начало холодать. Первое время они продолжали упорно идти, несмотря на то, что оба уже почти не чувствовали пальцев на руках и ногах. А потом, когда столбик на маленьком термометре, висевшем на рюкзаке Афанасия, начал опускаться ниже минус двадцати семи, они занялись поисками места, где можно было бы переждать непогоду. Небо было предельно ясным, на чёрном бархате его купола медленно рассыпались светлые искорки звёзд. Дыхание вырывалось изо рта с облачком пара, на меховой оторочке по краю капюшона поселилась изморозь и, кажется, надолго. Материал, из которого сделан рюкзак, загрубел и стал твёрдым, согни чуть-чуть – сломаешь.

Вскоре Афанасий увидел в бинокль небольшую землянку. Может быть, до первого взрыва она и не была землянкой, а полноценным домом, но Выбросы укатали её, почти сравняли с землёй, прижали к ней, и крыша едва-едва поднималась на метр. Зато в темноте под крышей был люк с лестницей вниз – туда с некоторым трудом и спустились сначала Афанасий, придерживая рюкзаки, а затем и Регина. Неподалёку от люка они развели костёр и стали отогреваться сами и отогревать пищу.