Сборник переводов Владислава Слободяна

Я соглашаюсь. Он бы не поверил. Сперва. Но мерзкие холодные червячки сомнения поселились бы в душе и начали бы оказывать воздействие на всё, что он делает.

– Не поверил бы? – переспрашиваю я. – То есть ты такой человек, что стал бы врать себе самому, пытаясь разрушить всё, чего ты достиг в жизни? Пытаясь уничтожить в тебе любые следы надежды?

Он краснеет ещё гуще. Конечно же, он не такой. Он обманывает себя – мы все это делаем – но представляя себя лучшим, чем на самом деле, преуменьшая недостатки. Когда Лизбет начала за ним таскаться, я привела его к себе в кабинет и попросила не обращать на неё внимания.

«Это её провоцирует» – сказала я.

«Не думаю, – ответил он. – Она знает, что мне на неё начхать.»

Он знает, что ему на неё начхать. Бедная же Лизбет об этом и не подозревает.

Я вижу, как она ждёт в коридоре перед дверями моего кабинета. Ей нужен он, она хочет знать, что написано в его письме. В одной руке она держит красный конверт, другая спрятана в кармане её мешковатой юбки. Сегодня она выглядит симпатичнее, чем обычно – должно быть, принарядилась ради этого дня или ради неизбежной вечеринки.

Каждый год какие‑нибудь идиоты устраивают вечеринку в честь Дня Красного Письма, несмотря на то, что школа – и вся культурная традиция – рекомендует этого не делать. Каждый год дети, получившие хорошие письма, идут на вечеринку. Остальные либо придумывают причины, чтобы не ходить, либо приходят ненадолго и лгут о своём письме.

Лизбет, вероятно, хочет узнать, пойдёт ли Джей‑Джей.

Интересно, что он ей скажет.

– Возможно, вы не станете посылать письмо, если правда окажется слишком болезненной, – говорит Эстебан.

Так, начинается: сомнения, страхи.

– Или, – говорю я, – если ваши успехи превысили все ожидания. Зачем вам знать об этом? Ведь тогда, что бы вы ни делали, вы бы колебались – не сведёт ли следующий шаг с дороги к ожидающему вас успеху?

Они снова смотрят на меня.

– Поверьте, – говорю я, – я перебрала все варианты, и все они неверны.

Дверь кабинета открывается, и я чертыхаюсь про себя. Мне нужно, чтобы они сосредоточились на моих словах, а не на том, кто влезает без спросу…

Я поворачиваюсь.

В дверях стоит Лизбет. Она выглядит очень нервно; впрочем, она всегда нервничает, когда дело касается Джей‑Джея.

– Джей‑Джей, нам надо поговорить.

Её голос дрожит.

– Не сейчас, – отвечает он. – Через минуту.

– Сейчас,  – говорит она. Никогда раньше я не слышала, чтобы она говорила таким тоном. Решительным и испуганным одновременно.

– Лизбет, – говорит Джей‑Джей, и по его голосу ясно, как он устал, как ему тошно от этого дня, этого мероприятия, этой девицы и этой школы – он не из тех, кто стоически переносит удары судьбы. – Я занят.

– Ты не женишься на мне, – говорит она.

– Конечно нет! – рявкает он – и вот тут я догадываюсь обо всём. Почему мы все четверо не получили писем, почему я не получила письма, хотя до моего пятидесятилетия всего две недели и я твёрдо решила черкнуть пару строчек своему несчастному прошлому «я».

Лизбет держит свой конверт в одной руке и маленький пластиковый пистолет в другой. Нелегальное оружие, владеть которым не должен никто – ни школьник, ни взрослый. Никто.

– Ложись! – кричу я и бросаюсь к Лизбет.

Она уже стреляет, но не в меня. В Джей‑Джея, который не успел лечь.

Но Эстебан уже на полу, а Карла – Карла в полшаге позади меня тоже прыгает к Лизбет.

Вдвоём мы валим её на пол, и я выдираю пистолет у неё из руки. Мы с Карлой держим её, а со всех сторон уже сбегаются люди – и взрослые, и ученики с красными конвертами в руках.

Собираются все. У нас нет наручников, но кто‑то находит верёвку. Кто‑то другой вызывает скорую тревожной кнопкой, которая есть у всех нас. Которой мы все должны были воспользоваться. Которой воспользовалась я в другой жизни, в другой вселенной, в той, где я не написала письма. Должно быть, я вызвала полицию и попыталась отвлечь Лизбет до их приезда, и она расстреляла нас всех вместо одного несчастного Джей‑Джея.

Джей‑Джея, который неподвижно распростёрся на полу и чья кровь уже начинает собираться в лужу. Тренер по футболу пытается остановить кровотечение, ему помогает кто‑то, кого я не узнаю, и мне нечего делать в этот момент, пока мы ждём приезда скорой.

Школьный охранник связывает Лизбет и выкладывает пистолет на стол, и мы тупо смотрим на него, и Энни Сандерсон, учитель английского, говорит охраннику: «Вы ведь должны были проверить всех, и в этот день особенно тщательно. Вас ведь для этого и наняли.»