Он еще раз осмотрел нас.
– Вы, обезьяны! Нет, даже не обезьяны – вам до нормальных обезьян еще расти и расти… Вы, унылое сборище тошнотворных мартышек! Вы, слабогрудые, вислопузые заморыши, убежавшие из-под нянькиного передника! За всю мою жизнь не видал я такой кучи избалованных маменькиных сыночков, как вы! Пузо подобрать! Глаза на меня! Тебе говорю!
Я втянул живот, хотя вовсе не был уверен, что он обращается именно ко мне. Он все говорил и говорил и бушевал так, что я даже забыл про здешний собачий холод. Он ни разу не повторился, не допустил богохульства или непристойности (позже я понял, что все это он приберегал для особых случаев, но сегодняшний особым далеко не являлся). Однако наши недостатки – физические, умственные, моральные, а также наследственные – ухитрился описать во всех деталях и подробностях.
Но, как бы то ни было, я даже не оскорбился: язык его выражений был просто замечателен. Вот бы такого в нашу дискуссионную группу!
Вскоре он прервался. Казалось, что он того и гляди заплачет.
– Нет, я так не могу! – В голосе его звучала горечь. – Мне просто необходимо как-нибудь разрядиться. В деревянных солдатиков я наигрался еще в шесть лет, и они были куда как лучше! Ладно! Вы, моли занюханные! Есть среди вас такие, кто думает, что может задать мне трепку? Есть в этой толпе хоть один мужчина?! Давайте, колитесь!
Последовала короткая пауза. Промолчал и я. Я был твердо уверен, что это он может задать мне трепку – иллюзий на свой счет у меня не было.
С правого фланга послышалось:
– Кажись, я справлюсь… са-ар.
Зим повеселел.
– Во-о! Подойди-ка, дай посмотрю на тебя!
Один из правофланговых вышел вперед. Он был дюйма на три выше сержанта, да и в плечах пошире.
– Как тебя звать, солдат?
– Брекинридж, са-ар, – и вешу я двести десять фу-унтов, и не-ечего меня тут обзывать вислопу-узым!
– Так, по каким правилам будем драться?
– Са-ар, вы уж сами себе выбирайте, по каким правилам помирать. А мне, ва-аще-та, се равно.
– Отлично, без правил, так без правил. Начинай, когда будешь готов.
Зим отшвырнул свою трость в сторону.
Драка началась – и тут же закончилась. Великан-новобранец сидел на земле, придерживая свою левую руку правой. Он ничего не говорил.
Зим склонился над ним:
– Сломал?
– Кажись, да… са-ар.
– Ну, извини, парень, ты меня поторопил. Знаешь, где лазарет? Ладно! Джонс! Проводи!
Когда они уходили, Зим хлопнул парня по правому плечу:
– Попробуем еще раз – где-нибудь через месяц. Я тебе покажу, как все получилось.
Говорил он вроде бы тихо, однако все происходило в шести футах от того места, где я помаленьку превращался в сосульку.
Зим вернулся на свое место:
– О’кей. Ну хоть один мужчина в этой роте нашелся! Теперь я чувствую себя получше! А еще один найдется? Ну вы, дети разврата, найдутся здесь такие, которые думают, что выстоят против меня вдвоем? – Он обвел взглядом строй. – Эй, вы, бесхребетные обитатели курятника… Ох-хо-хо – вы?! Подите-ка сюда!
Двое парней вышли из строя. Стояли они в середине шеренги и, похоже, договорились шепотом; я был слишком далеко к левому флангу и не слышал. Зим широко улыбнулся:
– Фамилии? Чтоб можно было уведомить родственников.
– Гейнрих.
– Гейнрих… что?
– Гейнрих, сэр. Битте… – Он быстро переговорил со вторым новобранцем и добавил: – Он еще не умеет как следует на стандартном английском, сэр.
– Майер, майн херр, – представился второй.
– Ладно, все о’кей. Многие не умеют по-человечески говорить, когда сюда попадают. Я и сам не умел. Так что скажи Майеру, ерунда, мол, научится. Он хоть понимает, что мы собираемся делать?
– Яволь, – отозвался Майер.
– Конечно, сэр. Он все понимает на стандартном, только объясняться как следует не может.
– Ну и отлично. Откуда это у вас шрамы на физиономиях? Гейдельберг?
– Найн… Нет, сэр. Кёнигсберг.
– Ну это все равно.
После схватки с Брекинриджем Зим подобрал свой стек, теперь он со свистом рассек им воздух и спросил:
– Может, одолжить для вас парочку таких у инструкторов?
– Но это будет нечестно по отношению к вам, сэр, – ответил Гейнрих. – Голыми руками, если позволите.
– Как хочешь, парень. Хотя я бы, наверное, справился. Так, говоришь, Кёнигсберг? Правила?
– Но о каких правилах можно говорить, сэр, если двое против одного?
– Недурная мысль. А все выдавленные глаза после схватки – вернуть по принадлежности. Ладно. Скажи своему корпсбрудеру, что я готов. Начинайте, когда угодно.
Зим отбросил свою трость в сторону, кто-то ее подобрал.
– Вы шутите, сэр. Мы не будем… выдавливать глаз.
– Ладно, ладно, обойдемся. Целься, Гридли, и пали.
– Э… как вы сказали?
– Идите сюда и деритесь! Или возвращайтесь в строй!