Сборник рассказов

— Надо бы удостовериться, — ответил Винс, хотя застывшая рука-перескоп подсказывала, что это пустая формальность.

— Почему бы и нет? — сказал Лемми. — Мне все равно надо поссать.

— На него ты ссать не будешь, живой он или мертвый, — сказал Винс.

Послышался рев мотора: «харлей» Лихача. Он остановился в показном заносе, заглушил мотор и слез с мотоцикла. Лицо его, хоть и запыленное, светилось возбуждением и торжеством. Таким Винс его не видел лет с двенадцати. Он тогда выиграл гонку по грязи на своем маленьком багги, который для него собрал Винс, этакой желтой торпеде с разогнанным движком от «Бритт-энд-Страттон». Проехав финишный флаг, Лихач тут же вылез из кабины и побежал вприпрыжку с таким же выражением на лице.

Он крепко обнял Винса.

— Ты сделал это! Ты сделал это, па! Поджарил его хренову задницу!

Пару мгновений Винс давал себя обнимать, ведь в последний раз это было так давно. А еще потому, что в эту минуту в его испорченном сыне проклюнулся добрый ангел. Такой ангел есть у каждого, и даже после всего того, что он перевидал на своем веку, Винс продолжал в это верить. Поэтому пару мгновений он давал себя обнимать, купаясь в тепле сыновнего тела, и пообещал себе, что запомнит их навсегда.

Затем, приложив руки к груди сына, Винс оттолкнул его. Сильно. Лихач отступил назад на своих сделанных на заказ ботинках из змеиной кожи, выражение любви и торжества на лице таяло…

Нет, не таяло. Менялось. Становились выражением, которое Винс очень хорошо знал: недоверием вперемешку с неприязнью. «Хватит уже, а? Не неприязнь это, и не было никогда».

Нет, не неприязнь. Ненависть. Жгучая и незамутненная.

Все под контролем, сэр, и вали-ка на хер.

— Как ее звали? — спросил Винс.

— А?

— Как ее звали, Джон? — Винс не называл Лихача его настоящим именем уже многие годы, да и теперь никто кроме их двоих этого не услышал. Лемми спускался по мягкой земляной насыпи к металлическому кому, бывшей кабине БЕРЕЗНЯКА, оставив сына наедине с отцом. Пусть они выяснят отношения без посторонних.

— Да что это с тобой? — Сплошная насмешка. Но когда Винс протянул руку и сорвал эти идиотские зеркальные очки, в глазах Джона «Лихача» Адамсона он увидел правду. Понял, наконец, в чем все дело. Поймал пятерку, как они любили говорить во Вьетнаме. Говорят ли еще так в Ираке, или это выражение кануло в лету вместе с азбукой Морзе?

— Какие планы, Джон? Направишься в Шоу Лоу? Выбивать бабки из кларковой сестрицы? Бабки, которых у нее нет?

— Может, и есть. — Парень было надулся, но вовремя себя одернул. — Деньги у нее. Я знаю Кларка. Этой шлюшке он доверял.

— А Племя? Что… просто забьешь на него? Забудешь? Дина, Эллиса, всех остальных. Дока…

— Они мертвы, — Лихач вперил взгляд в отца. — Слишком вялыми они были. И старыми, по большей части. — «Как и ты», говорили его холодные глаза.

Лемми начал возвращаться, выбивая ботинками пыль. В руке он что-то держал.

— Как ее звали? — повторил вопрос Винс. — Девчонку кларкову. Звали ее как?

— Да какая, на хер, разница? — он запнулся, пытаясь снова войти в расположение Винса, на лице почти читалась мольба. — Господи, да оставь ты, а? Мы же победили. Задали ему жару.

— Ты знал Кларка. В Фаллудже и на гражданке. Вы тесно общались. А если ты знал его, ты знал и его подругу тоже. Как ее звали?

— Джейни. Джоани. Как-то так.

Винс отвесил ему пощечину. Лихач испуганно заморгал. На мгновение он снова стал десятилетним. Но только на мгновение. Тут же вернулась ненависть, а за ней — полный отвращения, ледяной взгляд.

— Он услышал, как мы говорим там, у забегаловки. Я о дальнобойщике, — сказал Винс. Терпеливо, словно бы говоря с ребенком, которым когда-то был стоящий перед ним парень. Парень, ради спасения которого он рисковал жизнью. Да, но то был чистый рефлекс, и Винс в любом случае поступил бы так же. Вот единственный лучик света во всем этом мраке. Этой мерзости. И ведь не только Винс поддался отцовскому инстинкту. — Он знал, что на стоянке с нами разобраться у него не получится, но отпустить нас он тоже не мог. Вот он и выжидал. Дал нам себя обогнать.

— Понятия не имею, о чем ты толкуешь! — Очень убедительно. Только он врал, и они оба это знали.

— Дорогу он знал хорошо, вот он и ехал за нами до самого подходящего для него участка. Как любой хороший вояка.

Да. А потом погнался за ними с одной единственной целью, и плевать ему было на цену, которую он за это заплатит. Березняк предпочел смерть бесчестью. Винс о нем ничего не знал, но внезапно почувствовал, что он нравится ему больше, чем его собственный сын. Казалось бы, это невозможно, но что есть, то есть.

— Ты ебанулся, — сказал Лихач.

— Не думаю. Вполне возможно, что он как раз ехал повидаться с ней, когда наши пути пересеклись на той стоянке. Так вполне мог поступить отец ради любимой дочери: устроить все так, что у него будет возможность навещать ее время от времени. Может, она даже захочет съездить с ним куда-нибудь. Отвлечься ненадолго от травы и прочей наркоты.

Подошел Лемми.

— Мертв, — сказал он.