Сборник рассказов и повестей

Что сделало его таким, что заставило его, столь совершенного в сравнении с обычными людьми, превратиться в чудовище и обратить во зло свои над ними преимущества? Почему мы, мудрые, не в состоянии оказываемся сотворить совершенного человека, и все наши попытки приводят лишь к появлению кадавров? Чего не хватает нам для достижения своей цели, чего не хватает кадаврам в сравнении с обычными людьми? Мы наделяем их жизненными силами, которыми природа награждает нас самих, мы строим их тела так, что их почти невозможно убить, и даже разрубленный на части, даже зарытый в землю и пронзенный осиновым колом кадавр — а так нередко поступают со всякого рода нечистью невежественные люди — даже в этом случае кадавр не умрет, он восстанет из праха и вновь начнет творить злодеяния. Лишь полное сожжение способно убить его по-настоящему. Мы в состоянии наделить кадавра всем, о чем только может мечтать простой смертный — здоровьем и силой, умом и способностями, красотой и ловкостью. Одного лишь не можем мы дать ему — души. Потому что до сих пор сами не понимаем толком ее природы, и, отдавая исследованию ее столько сил и столько энергии, не слишком далеко продвинулись в ее понимании. Что есть душа? Вместилище чувств. Именно душа наша, независимо от того, какой мы понимаем ее природу — божественной или же чисто материальной — именно душа позволяет преобразовывать окружающий мир не в ощущения, а в чувства. Именно она позволяет человеку ощущать радость жизни, делает его счастливым или несчастным, именно духовные движения лежат в основе всех поступков человека. Если у этого человека есть душа…

И именно душой не можем мы наделить кадавра, и ее отсутствие определяет все его существование. Он может, не сознавая своей природы, попытаться жить так, как живут обычные люди, но пройдет время, и он не выдержит этой жизни. Потому что все, чего бы он не достиг, будет казаться ему бесплодным и бессмысленным и ни на шаг не приблизит его к счастью. Невозможно счастье для того, кто начисто лишен души. Есть и среди людей — и таких, наверное, немало — лишенные души или какой-то части ее, и для них тоже жизнь тяжела и беспросветна, и им точно так же не понять, чего же не хватает для счастья. И точно так же, как кадавры, они, не зная счастья, начинают отнимать его у других. Но естественные слабости человеческие делают таких людей гораздо менее опасными, чем кадавры. Кадавр, лишенный человеческих слабостей и человеческой же души, рано или поздно неизбежно превращается в чудовище.

Вот так, вполне логично и последовательно, пришел я, наконец, к пониманию сути происшедшего со мной несчастья. Да, друг мой, я окончательно, так, что не осталось никаких сомнений, понял то, о чем ты, наверное, уже догадался.

Душа моя умерла.

Я здоров и полон сил, я богат и знатен, но ничего не хочется мне от жизни. Мне жить надоело, а умирать неохота. И не вижу я перед собой цели, способной заставить меня предпринять хоть какие-то шаги для ее достижения. И живу я поэтому лишь по инерции, механически продолжая начатое когда-то движение. Ничто в этом мире не приносит мне радости, и ничто, наверное, уже не сможет ее принести. Так чем же, в таком случае, отличаюсь я от кадавра? Лишь тем, что я человек, и мне не чужды слабости человеческие? Тем, что если бы мне отрубили руку, то новая не выросла бы на ее месте? Тем, что меня вполне можно убить, и не требуется для этого привлечения каких-то сверхъестественных сил? Наверное, лишь этим. Да еще тем, пожалуй, что остались у меня пока что жалость и сострадание к людям, и я не способен совершать злодеяния. А в остальном он — брат мой, и он ко мне несравненно ближе, чем все те мои отражения, о которых я уже писал тебе. И вот его-то я и должен уничтожить.

В таких тягостных раздумьях провел я весь тот день, что мы отдыхали с дороги. А наутро нового дня, прихватив с собой самое необходимое и настрого запретив кому-либо следовать за мною, отправился я в лес на поиски кадавра, чтобы раз и навсегда покончить с ним или же сгинуть без следа. Никого не мог я позвать себе в помощь, ибо сердца простых людей недостаточно тверды для схватки с этим чудовищем, и, охваченные ужасом, они сделались бы для него легкой добычей. Даже в собственной победе не мог я быть уверен, но шел вперед без страха, ибо не настолько дорога мне моя жизнь, чтобы за нее страшиться.