Сборник рассказов и повестей

Утро начиналось с уроков. Ондизаг и учил, и учился сам. Это было довольно обычным занятием во всех человеческих мирах для людей, пришедших из неведомых далей. В глубокой древности люди постигли, что такой способ общения незнакомых друг с другом цивилизаций приносит пользу всем, и эта традиция — традиция рассылать по Вселенной странствующих учителей — была, пожалуй, одной из немногих общих для всех почти что человеческих цивилизаций традиций. Люди, населявшие бесчисленное множество самых разнообразных миров, с течением времени все сильнее отличались друг от друга. Дивергентное развитие было естественным следствием жизни в самых разнообразных условиях. Но с древнейших времен человечество инстинктивно стремилось к узнаванию и сближению совершенно непохожих рас. Разные по своей сущности, цивилизации стремились найти точки соприкосновения — даже тогда, когда не было для этого иных стимулов, кроме стремления просто познавать нечто новое. Эта тенденция существовала еще в те далекие времена, когда некоторые цивилизации пытались делать ставку на силу и подавление всех непокорных. Когда же завоеватели ушли с исторической арены, тенденция эта усилилась, и жизнь в далеких и странных мирах, долгие скитания из мира в мир носителей незнакомых культур ни у кого не вызывали ни удивления, ни протеста. Все миры были открыты для любого человека, и никто не опасался за целостность своей культуры перед нашествием чужеземцев, ибо история доказала: культура эта в значительной, если не решающей степени зависит от условий, окружающих ту или иную человеческую расу, и пришельцы, задумавшие поселиться в каком-то мире, очень скоро, всего через несколько поколений становятся неотличимы от аборигенов — или уходят.

Все пришельцы, кроме расы Ондизага.

Это была единственная, наверное, раса, которая умудрялась везде сохранять свою сущность — и становилась Благодаря этому все большее могущественной. Ни один завоеватель даже ценою титанических усилий не смог бы получить на той же Алькаме и ничтожной доли того, что с полным основанием рассчитывал принести своей расе Ондизаг. Потому что человечество давным-давно, еще до своего выхода в пространство, достигло такого уровня развития, когда успех любого дела зависел не от квалификации исполнителя, а прежде всего от его совестливости и сознательности. Ни то, ни другое невозможно проконтролировать и невозможно поэтому заставить человека быть совестливым и сознательным, если он сам того не желает.

Ученики — по утрам учились только дети — собрались на поляне.

— Е туай китану, — приветствовал он их на языке «нкода».

— Е киантануай ки, — хором ответили дети.

И начался урок.

Собственно, это не был урок в привычном смысле. Просто разговор — живой и веселый. Раса Ондизага отличалась умением в простом разговоре сообщать собеседнику столь многое, что помимо его воли это навсегда откладывалось в памяти. В этом умении и был основной источник ее силы и могущества. И еще, конечно, в языке, сама структура которого была наилучшим образом приспособлена для понимания лингвистических особенностей других рас. Людям и раньше приходилось изобретать языки, позволяющие оперировать новыми понятиями — язык математики, язык химии… Но никогда прежде не было у людей языка, описывающего их собственное мышление. И никогда такой язык не становился основным языком целой расы.

С детьми Ондизаг занимался недолго — часа два. Затем просто бродил по деревне, разговаривал с людьми, наблюдал, пытался временами — довольно неумело — помогать им в их повседневных делах.

Он уже почти готов был посеять здесь семена нового мышления. Почти готов — но что-то ему мешало. Какая-то непонятная недосказанность все же оставалась в его разговорах с аборигенами. Вернее даже — смутное ощущение недосказанности. Или тень от смутного ощущения. Как ни старался Ондизаг убедить себя в обратном, в мышлении аборигенов Алькамы все же оставалось что-то до сих пор скрытое от его понимания, и услышанное вчера непонятное слово служило тому подтверждением. Нельзя начинать атаку на сознание аборигенов, пока не достигнуто полное понимание их мыслительных процессов — эта истина на языке расы Ондизага выражались словом «аккеат». «Аккеат туонго тэлго», — сказал себе Ондизаг. Перевести эту фразу с языка его расы было бы невозможно.