Сборник рассказов и повестей

И до того, представьте себе, додумался, что целую систему разработал. Мол, для того, чтобы по потребностям получать, надо что-то на обмен приносить. Скажем, Жора всюду с собой продукты таскает — Жоре везде почет. Кто-то еще одежду носит — и перед ним все двери раскрыты. А вот что он, Федя, на обмен предложить может? Не шайбы же свои. Кому они больно нужны, его шайбы? Можно было бы, конечно, начать сувениры штамповать. Но и сувениры не всем нужны. Скажем, принесет он на пункт распределения одежды сувенир и получит в обмен куртку. А потом брюки потребуются — что делать? Тому, кто на пункте этом работает, второй сувенир уже ни к чему.

Значит, надо такую штуку придумать, которая бы в любых количествах нужна была. Даже пища и то тут не подойдет.

В общем, додумался он к утру до всеобщего эквивалента. До денег то есть. Правда, деньгами он их, конечно, не назвал. Деньги у них там, на Абсолюте, страшным ругательством были. Хотя никто, конечно, не знал, что это такое, но в «Трудах и речах» ясно было сказано, что деньги — это фу, гадость. Так что назвал Федя свое изобретение по-другому. Кругляшами он их, деньги то есть, назвал.

И вот почему.

Он так рассудил: какой, дескать, прок ему, Феде, от всеобщего эквивалента будет, если у него самого этого эквивалента не окажется? Если окажется он, скажем, у того же Жоры? Никакого прока. И если бы Федя о себе только думал, о своих личных потребностях — не беда. Перебился бы. Привык. Но он о деле страдал. Вот ходил он накануне, когда поломка на фабрике приключилась, к одному начальнику большому запчасти просить. А начальник взял и не дал. Другим вот давал, особенно тем, кто с распределением связан был, а Феде — ни в какую. Потому, наверное, что и другие что-то ему взамен давали. А будь у Феди достаточно эквивалента этого, и он бы начальнику дал, и он бы то, что для дела нужно, получил.

Значит, такую штуковину надо было изобрести, которую его же фабрика производить сможет.

И вспомнил тут Федя про одну редкость музейную. Видел ее когда-то. Кругляш такой, ну точь-в-точь как шайба, только без дырки посредине, и на обеих сторонах что-то такое выбито. Картинки какие-то и буквы. Никто не знал, зачем эта штуковина нужна была, но в музее ее хранили. Вот и надумал Федя наштамповать таких кругляшей побольше да и пустить их в оборот.

А тут как раз и утро наступило.

И было это утро последним утром старого мира.

Наштамповал Федя в тот же день несколько мешков кругляшей да и стал их ночами по городу разбрасывать. Чтобы, значит, ни для кого они в диковинку не оказались. Многие их тогда просто так подбирали — любопытно все-таки, что там такое под ногами блестит. Некоторые даже полные карманы набрать сумели. Как будто предчувствовали что. А потом, представьте, все само-собой получилось. И я так думаю, что не без причины. Наверняка за всем, что произошло, стоит угаданная Федей общественная потребность. Мы же с вами, как-никак, материалисты, понимаем, что к чему и всегда постфактум можем объяснить глубинные причины происшедших событий.

В общем, стали абсолютийцы использовать кругляши как удобное средство для обмена. Тот же Жора, к примеру, быстро наменял столько, что пришлось ему новый карман для кругляшей пришивать. Зато больше кастрюлю с собой не таскал — ходил себе по городу да кругляшами позвякивал. Как-то очень быстро и цены на все установились, и даже что-то вроде зарплаты появилось. Никто, конечно, не отменял распределение по потребностям. Только почему-то почти все потребности быстро превратились в неразумные, и жить без кругляшей стало ну совершенно невозможно.

Короче, года не прошло, как кругляши проникли ну буквально во все сферы жизни на Абсолюте. Их даже стали из бумаги делать. И не круглыми, конечно, а прямоугольными. Умник какой-то догадался, что так удобнее будет. Но называли эти бумажки по-прежнему кругляшами.

Федю нашего перемена такая врасплох не застала. Он себе кругляшей достаточно запас. Только вот, как бы это помягче сказать… Ну переменился, что ли, наш Федя. Коварной штукой кругляши эти оказались. С ними ведь осторожно надо было обращаться, а на Абсолюте весь прежний опыт позабыть успели. И те, у кого почему-либо много кругляшей оказалось, стали, знаете, прямо-таки свысока относиться к остальным. И Федя, представьте, тоже. Он даже с Жорой дружить перестал, потому что кругляшей у Жоры было гораздо меньше. Оказалось, чтобы кругляши добывать, тоже способности нужны. А со способностями у Жоры, сами знаете, негусто… Ну да не о нем речь — за Федю как-то стыдно. На что он свои способности загубил: стал, представьте, кругляши в оборот пускать и извлекать из этого нетрудовые доходы. И если бы он один так делал… В общем, очень и очень скоро возникло на Абсолюте и неравенство, и нищета, и безработица, и самая настоящая эксплуатация. Короче, все те гримасы старого мира, который мы уже выбросили на свалку истории.

И, конечно, появились у них мыслители, которые говорили, что мир этот несправедлив. Не знаю, как вы, а я с ними полностью согласен.

Только вот чего я боюсь.