Сборник сказок

– Я здесь недалеко живу и иногда подрабатываю: пою церковные песни, а слепым притворяюсь, потому что людям нравится, я безобидный, люблю кошек, собак. Недалеко, в двух кварталах отсюда, приют находится для кошек и собак, и я ношу им еду. Меня там все знают. Люди подают мне монеты, зная, что я подкармливаю их, у них нет просто времени посещать такие места.

– А как тебя зовут? Меня Ваня, вот Калистрат и дядя Коля.

– Меня зовут Малой – когда заставляли что-то делать или тяжёлое нести, я отказывался – так и зовут.

– А где ты живёшь, если говоришь, что ты сирота?

– Меня приютили две пожилые женщины – сёстры, я им продукты покупаю, в аптеку хожу, иногда дом прибираю. А они меня кормят и небольшую комнату дали, правда, только стол и деревянная кровать помещается, но мне хватает.

– Понятно, а назад ты как?

– Если даже дома не ночую, меня не потеряют, я не всегда дома ночую.

– Ладно, Малой, мне дорогу надо назад запоминать. Нам назад возвращаться скоро!

– А зачем едете, неужели только Кремлёвскую площадь посмотреть?

– Нет, мы едем к царю-батюшке, наказы от сельчан ему везём.

– А много наказов?

– Много! От жителей двух сёл, купцов и лесных и полевых зверюшек.

– Царь не любит исполнять наказы, у него своих дел много, и вас не пустят в Кремль. Лучше напишите письмо: «Москва. Кремль. Гектографу», и письмо дойдёт.

– Наказов много, я в блокнот всё записал.

– А если я вам помогу, какую услугу окажете мне?

– Мы сельские, мы так не умеем торговаться, вот что-нибудь продать или купить: овощей, фруктов, продуктов – мы сторгуемся.

– Ладно. А можете меня взять в село с собой? Мне всё равно, где жить, лишь бы устроиться с жильём и работёнку любую. А лечить я могу и после работы.

– У нас работа тяжёлая, связана с землёй или лесом, а платят мало, в городе насчёт этого получше.

– Я обладаю ещё одним даром – могу усыпить человека, правой рукой поднеся ладошку к лицу, а левой – снять гипноз. Но на расстоянии я не могу загипнотизировать человека и животное.

Калистрат удивился:

– Да мы с тобой, Малой, побратимы, я тоже владею гипнозом и могу управлять медведем, куда ему ехать. Хочешь, покажу?

– Нет, не надо, верю! Я чувствую тепло твоих рук!

Кони остановились, дверцу открыл мужчина высокого роста с большой бородой, волосатыми руками и грудью, ворот рубахи был расстёгнут.

– Куда едем, мужички?

– В Кремль, к царю-батюшке.

– Меня возьмите, я туда же.

Ваня посмотрел на опекуна:

– А коням не тяжело будет?

– Дорога мощёная – вытянут, – буркнул опекун.

– Ну ладно, садись! – ответил Ваня мужчине.

Тот сел рядом с Малым.

– Как тебя зовут, мужчина? – спросил Малой.

– Прозвали меня Горемыка, не люблю в селе жить, в лес тянет. Лето, весну, осень там живу, а зимой в селе – лесными припасами торгую в обмен на продукты, одежду и дрова – печку топить. А ещё меня зовут «снежный человек», круглый год моюсь на улице холодной водой. Холода я не боюсь, привык. Руки не мёрзнут, хожу без варежек.

Кони перешли на шаг, видимо, устали.

– А давайте пробежимся! Ты как, Малой, охоч бегать? – позвал Ваня.

– Я согласен.

Опекун с Калистратом покачали головой, но Горемыка согласился.

– Люблю ходить по лесу, моя слабость. Не могу долго находиться в селе, в лес тянет.

Пошли быстрым шагом. Малой говорит:

– Побежали вон до того столба!

Ваня с Горемыкой запыхались и у столба пошли быстрым шагом, кони прибавили ход, и ходоки еле поспевали за ними. Ваня спросил у Горемыки:

– По какому делу к самому главному?

– Наказ от рыболовов, охотников везу: лес не охраняется, рубки производят где попало – без плана вырубки. Леса поджигают, а затем продают. У сёл и деревень все леса вырубили, рубят около рек и озёр – воды не стало, рыбы не стало. На охоту, рыбалку приходится не одну версту топать, назад уже еле плетёшься: лесов не стало – дичи нет. Заготконторы закрыли. Губернаторам побоку, как у них народ живёт. Закупают морскую рыбу, она дешевле обходится, выращивать не надо. Мясо берут заморское, говорят, Москва так заключила контракты, а своё некуда деть. Немного в магазине да на рынке продаём, тем и живём.

– Это, Горемыка, проблема всей России, – согласился опекун, выглядывая из окошка кибитки. – Мельницу отключили, молоть нечего, а она на реке стоит, зря колёса с лопастями крутятся, а хлеб привозной.

Ваня и Горемыка, выглядывая в окошко, рассматривали дома и здания Москвы: всё красиво, дома высокие, кирпичные, кругом плакаты висят. Ваня не понимал значение плакатов и молчал. Горемыка показал на дорогу, которая поднималась на пригорок:

– Скоро Кремль будет, въезжаем на Кремлёвскую площадь.

– А где Кремль?

– Пока рано, за домами не видно.

Въехали на площадь Кремля, вдали виднелся храм Василия Блаженного. Карета затряслась, въезжая на Кремлёвскую площадь.

– Что это? – спросил Ваня.

– Площадь уложена булыжником, поэтому тряско.

– А как на параде солдаты маршируют?

– Приучили.

– А это что?

– Башни Кремля, здесь же пушки охраняют от чужих и врагов.

– А что за ворота?

– Въезд в город. Смотри, Ваня! – Калистрат остановил карету.