Сборник "Соломон Кейн"

Кейн торопливо принялся шарить руками по полу в поисках своего оружия. Нащупав пистолет, он поспешно выпрямился и прижался спиной к стене, направив дуло в сторону двери, за которой исчез сумасшедший. Пуританин стоял в абсолютной тьме, вслушиваясь в доносившиеся из дьявольского склепа страшные придушенные крики, заставлявшие стыть кровь в жилах. Сатанинским аккомпанементом звукам человеческой агонии служил сухой перестук оголенных костей. Наконец воцарилась давящая тишина, нарушаемая лишь бешеным гулом крови в ушах пуританина.

Соломон Кейн извлек из кармана кремень и кресало и заново разжег свечу. Взяв ее в одну руку, а свой пистолет в другую, он вновь отодвинул щеколду и, не без опасения, отворил потайную дверцу.

— Боже праведный! — вырвалось у пуританина, и по его спине заструились ручейки холодного пота. — Поистине это выходит за границы возможного, однако же я сам при сем присутствую! Вот и воплотились в действительности клятвы обоих погибших. Гастон-Мясник обещал, что даже и после смерти отплатит своему убийце — и именно его рука выпустила на свободу страшный скелет. А безвестный московит сдержал свое слово…

Отвратительный хозяин таверны со зловещим названием «Раскроенный Череп» лежал на полу потайного склепа мертвее мертвого, и на звероподобном его лице застыло выражение потустороннего ужаса, будто перед смертью пред ним разверзлись адовы бездны. Бычья шея каторжника была смята, словно комок бумаги, а на ней мертвой хваткой сомкнулись лишенные плоти пальцы чародея.

Роберт Говард

Под пологом кровавых теней

1

Лунный свет наполнял переливчатым мерцанием стоявшую между окутанными тенями деревьями туманную дымку, заставляя ее светиться обманчивым серебряным светом. Слабый ветерок что-то шептал, пробегая по долине. Он словно бы увлекал за собой некую тень, которая, впрочем, не принадлежала к сонму лунных. Кроме того, ветерок явственно отдавал дымом.

Высокий жилистый мужчина шел широким размеренным шагом. Несмотря на то что он вовсе не спешил, такой темп выдержать бы мог далеко не каждый. Человек этот отправился в путь ранним утром и с тех пор шагал безостановочно, оставив за спиной не один десяток лиг. Неожиданно он остановился.

Зоркие глаза неведомого путника, чутко реагирующие на любое изменение обстановки, не оставили без внимания едва заметное шевеление между деревьями. Человек опустил руку на рукоять тяжелой гибкой рапиры, бесшумно сошел с тропы и, словно призрак, растворился во мгле.

Сливаясь с тенями, он, крадучись, двинулся к месту, где услышал подозрительную возню. Путник напрягал зрение, всматриваясь в темные заросли. Здешние края были дикие и небезопасные; то, что таилось под покровом тьмы, запросто могло нести смерть неосторожному путешественнику. Наконец он что-то смог разглядеть, потому что убрал ладонь с эфеса и наклонился вперед. Это действительно был один из ликов Смерти, но отнюдь не тот, что мог его напугать.

— Пламя Гадеса! — пробормотал он. — Девушка! Кто же так с тобой обошелся, дитя? Тебе не надо меня бояться, — добавил он успокаивающе.

Девушка смотрела на него снизу вверх. Даже в темноте бросалась в глаза восковая бледность прекрасного личика.

— Что… кто… вы?.. — Даже несколько слов дались ей с трудом.

— Не кто иной, как бездомный скиталец. А также друг всех попавших в беду. — Таков был ответ незнакомца. Голос этого грозного с виду мужчины, явно поднаторевшего в искусстве пресекать ненужные жизни, оказался на удивление мягким и ласковым.

Девушка попыталась приподняться на локте, но силы ее покинули. Мужчина опустился рядом с ней на колени и аккуратно приподнял бедняжку, устроив ее голову у себя на плече. Усаживая девушку поудобнее, он коснулся ее груди — спереди платье оказалось влажным и липким. На его руке остался кровавый след.

— Скажи, кто это был? — Он говорил с девушкой тихо и нежно, точно с испуганным ребенком.

— Ле Лу,[2] — быстро слабеющим голосом прошептала умирающая девушка. — Бандиты зовут его… Волк… Его шайка… ворвалась в нашу деревню… что милей дальше в долине… Они грабили… убивали… жгли…

— Так вот почему здесь пахнет гарью, — пробормотал странник. — Продолжай, дитя.

— Я пыталась убежать. Но он, Волк… преследовал меня… и поймал… а потом… — Ее голос задрожал, и девушка умолкла, не в силах продолжать дальше.

— Все в порядке, девочка, я понимаю. Но что дальше?

— Потом… он… он… ударил меня кинжалом… О, во имя всех святых, как больно!

Тоненькое тело мучительно изогнулось и обмякло. Мужчина бережно опустил девушку на землю и легким движением закрыл умершей глаза.

— Вот и все! — пробормотал он. Странник медленно поднялся на ноги, машинально отирая окровавленные руки о плащ. Глубокая морщина пролегла между его нахмуренных бровей, из-под которых сверкнули ледяные глаза. Но этот поразительный человек не стал сотрясать воздух поспешными обетами или проклятиями, призывая в свидетели ангелов и чертей. Мужчина в черном, похоже, знал истинную цену подобным словам.

— Жизнь за жизнь. — Вот и все, что сказал он. И голос его был абсолютно спокоен.

2