Сборник статей и интервью 2009г (v1.14)

Австралийский правовед Эндрю Фрейзер полагает, что в этих размышлениях Хабермаса нашли выражение те надежды, которые и сформировали постмарксистское мировоззрение[33]. Нас пытаются убедить, что с реакционными ценностями может совладать правительство, практикующее социальную инженерию, которое выступит против того, что Хабермас называет «психологическими остатками прошлого». Хотя постмарксистские левые еще сохраняют определенные коммунистические ритуалы - скажем, отрицают преступления Сталина и Мао, заявляют о готовности насмерть биться с фашистами и протестуют против американских корпоративных интересов - по меньшей мере часть этих ритуалов приобрела поверхностный характер. В англоязычных странах у левых наличествуют, в той или иной степени, те же самые ритуалы. Так, выяснилось, что американская пресса благожелательно встретила автобиографию престарелого британского коммуниста Эрика Хобсбаума «Эпоха крайностей» (The Age of Extremes) [На самом деле это - не автобиография Эрика Хобсбаума. Книга «Эпоха крайностей» является как бы дополнением к знаменитой трилогии Хобсаума, посвященной истории XIX столетия. Несмотря на то, что сам Хобсбаум изредка позволяет себе вспоминать его личные впечатления о минувших событиях или рассказать некоторые автобиографические данные, все же упоминаемая книга представляет собой биографию исторических событий ХХ века. - Примечание научного редактора.], а NewYork Times расшаркивается перед ностальгическими заметками бывшей коммунистки Вивьен Горник[34]. Все это говорит о том, что левые ценности все еще в чести, но называть их марксистскими означает приписывать им излишнюю теоретическую значимость. Литературные свидетельства былой коммунистической солидарности или демонстрации в память Розенбергов, организуемые в годовщину их казни как советских шпионов, - все это имеет отношение к ностальгии и социальным догмам, а не к идеям Маркса.

В пятой главе рассматривается постмарксистское левое движение как форма усеченной политической религии. Подобно коммунистическим и фашистским идеологиям и практикам, постмарксизм демонстрирует все свойства постхристианской политической религии. Он подчеркивает радикальную поляризацию между мультикультурным Добром и ксенофобным Злом, и готов применить силу для подавления всех грешных. Подобно более старым политическим религиям, постмарксизм также претендует на знание пути в будущее, в котором будут сметены остатки неправедного (все еще отчасти буржуазного) общества[35]. Подобно фашизму и коммунизму, постмарксизм рассматривает буржуазные институты, и прежде всего нуклеарную семью [классическую семью середины ХХ столетия, состоящую из работающего отца, домохозяйки-матери и двух-трех детей. - Примечание научного редактора.] и закрепленные традицией гендерные роли, как концентрированное зло, которое предстоит уничтожить.