Сборник статей и интервью 2009г (v1.26)

Общей чертой подобной интеллигентской рефлексии является верное ощущение действительности при тотальном отсутствии понимания. Причем непонимание это осознанное, происходящее от последовательного и идейно неколебимого нежелания задавать вопросы напрямик, по существу. Именно это непонимание становится главной темой и смыслом книги: что за список, почему он составлен - непонятно, а главное неясно что с этим делать. Сам автор, порой, готов своих героев высмеять, но даже иронизируя по поводу их полной некомпетентности, сам явственно с ними себя и отождествляет.

Действие тонет в бесконечных разговорах героев. Детективный азарт первых страниц исчезает. Любые повороты сюжета оказываются лишь предлогами для того, чтобы продолжить эту бесконечную - ни о чем - говорильню. Буксующий сюжет упирается в бесконечный перечень московских кафе с довольно точным указанием меню: пошли туда-то, заказали то-то. Выпили по 100 грамм, потом еще 200.

Любопытно, что в разговорах постоянно присутствует призрак «совка». Казалось бы, уже сколько лет прошло. Ан, нет! Призрак продолжает морочить наблюдателей. Его то там, то тут обнаруживают, с ним сравнивают действительность, его призывают и заклинают, не осознавая, что это не более, чем тень, след прошлого, давно ушедшего, имеющего к сегодняшней жизни отношение куда меньшее, нежели сегодняшние счета за газ и свет.

Призрак «совка» ценен тем, что дает иллюзию понимания, точку отсчета, общую и для тех, кто его призывает, и для тех, кто его мечтает изгнать. Он спасительно освобождает от необходимости анализа и снимает с говорящего ответственность за самостоятельные выводы.

Но иллюзия остается иллюзией. Мир призраков блокирует и искажает осознание реальности, создавая интеллектуальный комфорт, он лишает дискуссию всякого смысла, а заодно и содержания.

О чем бы ни говорили герои, они колеблются между стыдом и гордостью, которые к тому же не могут толком разделить. Главная суть современной эпохи - по мнению представленных в романе сторонников власти - в том, что мы перестали себя стыдиться и стали собой гордиться. Однако гордость прикрывает тайный стыд, а публичные выражения оппозиционного стыда включают в себя явный элемент мазохистской гордости - мы хуже всех, это вам не Европа какая-нибудь!

Беда в том, что не могут даже здесь точно ничего сформулировать. Чего конкретно стыдимся? Чем гордимся? О чем вообще разговор? Тема ускользает.

В известном смысле, роман Быкова очень точный портрет современного интеллигентского сознания во всей его монументальной беспомощности, поверхностности и самодостаточности.

Это сознание катастрофически неспособно уловить главного, того, что характеризует именно систему, ее логику воспроизводства и ее противоречия. Все помнят о ценах на нефть, но никто понятия не имеет о тенденции нормы прибыли к понижению. Нормальный быт банального капитализма, стандартная буржуазная повседневность воспринимается бесконечно говорящими как очередное роковое проявление исключительных обстоятельств, возможных только в России, проявление ее «уникальной» судьбы. Общее прячется за особенным настолько успешно, что скрывает свой главный секрет: ничего особенного (кроме как на поверхности) как раз нет, это лишь внешняя форма. Своеобразие - иллюзия чувств, объективная видимость, как сказал бы Брехт.

Солнце каждое утро встает над горизонтом и движется вокруг земли, но современный образованный человек обязан знать, что все-таки не солнце вокруг земли вращается, а наоборот. По отношению к истории России подобное знание не требуется, достаточно общедоступной видимости.

В разговорах второстепенных персонажей и в размышлениях главного героя одни и те же исторические параллели (их набор ограничен, как выбор в советской столовой, предлагающей «комплексный обед»). Постоянные ссылки на прошлое не только не помогают что-то понять, но, напротив, становятся еще одним надежным способом избежать понимания, поскольку заменяют собой анализ конкретной ситуации и ее обстоятельств. Автор прекрасно сознает и признает даже, что все это однообразно и пошло, но не может вырваться или хотя бы дистанцироваться от этой всепоглощающей пошлости. Ибо никакого другого мира, кроме мира интеллигентской скуки не знает, да и считает, видимо, этот мир единственной возможной реальностью.

Время от времени возникает натужный пафос «противостояния с системой», которая не заслуживает пафоса, но тут уже автор сам спохватывается, понимая, что пошлость перехлестывает через край - герой заканчивает тем, что отказывается вместе с другими персонажами участвовать в бессмысленном марше протеста (явно напоминающем очередной «марш несогласных»). Итогом всех дискуссий становится победа мещанского безразличия над интеллигентской истерикой.

К концу романа не имеет значения ни искомый ответ на вопрос о происхождении списка, ни злоключения героев, ни другие обстоятельства, изложенные в начале. Если бы Быков на этот сюжет написал рассказ, мог бы получиться шедевр. Если бы написал небольшую повесть, было бы выдающееся произведение. Но он, увы, написал роман…