ГРОБОВЩИК

Смиряясь с миром и с собой,

Я просто стану неживой.

Как лёд становится водой,

Я стану мёртвый, неживой…

Мой друг, читатель, я погиб!

Мне страшно выйти в люди…

Желанный гость среди могил:

Мертвец меня не судит.

Откуда не начнёшь свой путь,

Всё кладбищем закончишь.

Зачем же рваться, биться в грудь,

Что есть последней мочи?

Готов мой гроб уже давно.

Осталось только мне

Принять всё то, что мне дано,

Забыться как во сне.

Смиряясь с миром и с собой,

Я просто стану неживой.

Как лёд становится водой,

Я стану мёртвый, неживой…

Чего таить? Тяжелый шаг

Мне сделать предстоит.

Попасть навеки в вечный мрак

Среди могильных плит.

Теперь я тут дрожу, сижу

И, слёзы подтирая,

На камне исповедь пишу,

готовясь к стенам рая.

Вся философия моя

Среди других погребена.

Начать свой сказ лучше нельзя,

Чем детства ранняя пора:

Сначала видел я людей,

Что, странной силою ведомы,

Лежали, пили, ели дома

Клубком несчастных мерзких змей.

Потом увидел я другое:

Как люди в необъятном поле

Идут, качаясь в сторонах,

Как кони дикие устав:

Работать, жить – всё впопыхах!

Что думать – всё вернётся в прах!

Я сам, ещё ребёнком глупым,

Сквозь боль мирскую смог пройти:

Питался бедно – скудным супом

С всего, что мог по улицам найти.

Я спал в дворах, садах и даже,

Бывало, залезал в трубу.

Болел от дыма, чёрной сажи.

Всё лучше, чем лежать в гробу!

Поверил рано в Бога,

Ведь, несмотря на боль,

Как на земле цветок здоровый,

Я рос, лелеемый судьбой.

Мне двадцать: рост как у дитя,

Лицо – желтеющая масса

С щеками, впавшими в себя,

Глазами, ищущими мяса.

Но в чем найти мне утешенье?

Я худ, я беден, очень слаб.

В моих костях немало трещин.

От холода уже озяб.

***

Я странник – это же в крови.

Кому скитаться боязно и больно,

Дороги – те же в море волны —

Всё новые, и старых не найти…

И лишь в пути

Я чувствую себя свободным.

Как домоседы сотни,

Тысячи часов

Живут, не видя мира в красках,

Хотя вокруг полно цветов?

И если красный видит красный,

То я, считай, совсем слепой.

Случилось это столь давно,

Что я забыл уж, каково

Там было с миром, что вокруг.

А если вспомню, то сотру…

Неважно что я расскажу

О том как было: ввечеру

Аль утром действие сиё:

Об камень голову рассёк,

Когда бежал я наутёк

От рынка хлеба – воровал.

И обессиленно упал.

Под старым древом

Мой запал

Погас.

Желаю молвить без прикрас:

В крови, что по низу стекает,

Лежу и вижу (был горазд),

Быть может, красть —

Не лучший выход…

Мой хлеб лежит в грязи,

И рядом тихо

Идёт владелица сего.

А мне ни соль и ничего

Не нужно:

Я съел бы и такой, в пыли,

Но дотянуться нету сил.

А продавец же унесёт

Такой, весь грязный, хлеб в помине.

Бедняк голодный я отныне…

Она ведь с ним, она уйдёт…

Подходит продавщица к речке,

И с силой всей сомня батон,

Порвав куски, на воду мечет.

Ох как же человек смешон!

***

Я без сознания лежу.

Огни видений не тревожат.

Вдруг надо мной какой-то шум.

Поддался слабый миражу?

Открыл глаза, а там лапшу

Передо мной особа ставит:

"Давай до дома провожу".

А я, немножечко слукавив,

Сказал, что далеко живу.

Она улыбкой во весь рот

Ответила, что без забот

Сегодня (редкий день) живёт

И может проводить.

Подумал я – ведь без жилья

Последний век живу.

Но стал я рьян,

И потому

При виде девушки Амур

Стрелою мне лишь одному

Вести ее велел…

***

Тут дом, в лесу, трухлявый,

Забором тёмным обнесён.

В средине сказочной дубравы

Стоит так одиноко он.

Мы за забор зашли, держась

Друг с другом за руки. Досадно:

Как будто смотрят тут на нас

Мильоны глаз,

По-злому и нещадно…

Вокруг пустырь. Цветы завяли.

Я вижу старый перегной.

За нами ветер ледяной

Лепечет всё и свистом погоняет…

Я развернулся, посмотрел,

Облокотился (чёрт побрал бы!)

На старый трупу монумент.

Ценою правды и неправды

Я разглядел, что человек

Тут похоронен, под землёй,

Такою чёрной, ледяной.

А сверху гной:

Цветов уж нет.

"Вы тут работаете, свет?

Вы гробовщик, я вижу, мило.

Меня Марией называть

Привыкла вся деревня, мать.

А как же ваше имя?"

Я призадумался, поник.

Не помню имени – старик!

Сказал ей: "Артур".

Выждал миг.

"Я гробовщик", – спеша, добавил.

Она дала мне руку в руку,

Схватила, крепко обняла.

"Я б вас таким и приняла.

Тут есть недалеко тропа —

До дома я смогу сама.

Придите только, вас прошу.

Я дома, в скуке, подожду"

***

На кладбище один

Остался под закатом.

Как каждый монумент

Так выглядит богато?

Вот тот вот господин

Как будто бы из злата:

На каждой из седин

Рубинная заплата.

А в кладбище, наверно,

Весь километр есть.

Зачем так суеверно

К могилам многим честь?

Среди могил, заборов

Нет места для людей.

Мертвец семье так дорог,

Пока семья не здесь.

Потом, по поколенью,

Никто не вспомнит их.

Не лучше ли забвенье

О мёртвых для живых?

Не будет слёз, и даже

Появятся места

Для стройки и продажи

Больницам и садам.

Бывает место гаже,

Чем кладбище для нас?

Неужто труп нам важен,

Вдали от наших глаз.

Я познакомился тут с ними.

Их память – вечный тлен.

У каждого есть имя,

Но жизни ни за кем.

Антон Иваныч Дубов —

Противный человек.

Лицом показан грубо,

В тени других померк.

Наверно, вором был,

А может, убивал.

Деньжонок раздобыл,

В людей же наплевал.

На землю рядышком цветы

Упали столь давно.

От жизни старой клеветы

Осталось лишь пятно.

Но чем ты людям насолил?

Ведь ясно – сам себе

Поставил насмерть, на настил,

Всю правду о судьбе.