Сборник "Змееныш"

В своих мечтах Олимус стал называть ночного гостя отцом и в снах просил сообщить свое имя. Но призрак никогда не давал ответа, и мальчик инстинктивно чувствовал, что их разделяет такая бездна вины и отчаяния, от близости которой у смертного застывает кровь в жилах. Несмотря на возраст и робость, Олимус был готов сделать шаг навстречу.

Вскоре ему представилась такая возможность. Ворос выбрал ночь для своей маленькой победы, и мальчик знал об этом.

Отзвучал церковный колокол, и затихли тихие шаги братьев, разбредающихся по коридорам монастыря и полирующих сандалиями вековые камни. Олимус прочел свой приговор в глазах Вороса во время совместной вечерней молитвы.

Вернувшись в келью, он не стал зажигать свечу. Два часа он просидел с открытыми глазами, в которые иглами вонзалась тьма.

Как назло, призрак сегодня не появлялся. Олимус подумал, что его предали, оставили один на один с превосходящей силой. С другой стороны, он понимал, что ему предстоит жестокое испытание, которое он должен выдержать, иначе за ним последуют унижение и позор. Он был еще слишком мал для всего этого, но призрак безжалостно подводил его к выбору.

Страх и отчаяние Олимуса достигли предела, когда он услышал тяжелые шаги Вороса. Травник остановился за тонкой деревянной дверью и несколько минут стоял, наслаждаясь тревожным ожиданием жертвы. Мальчик действительно почувствовал, что слепнет от парализующего ужаса, — Ворос олицетворял непобедимое зло, неотделимое от мерзкого плотского греха.

Травник открыл дверь и вошел в келью, наполнив ее терпкими диковатыми запахами трав. Никто не знал в точности, какие зелья и отвары готовит он в своей мастерской. В одной руке он держал свечу, которую водрузил на грубо сколоченный табурет. На его широкой гладкой физиономии застыла отрешенная улыбка. Вполне возможно, что он находился под воздействием какой-нибудь дурманящей травы.

Ворос сел рядом с мальчиком, скрючившимся на тюфяке, и положил руку ему на бедро. Его толстые розовые пальцы были горячими, и Олимус ощутил их жар даже через одежду. Мальчик мелко дрожал и ненавидел себя за это, однако не мог унять дрожь… Травник лег рядом, и мальчик с содроганием почувствовал, как большой упругий предмет, торчавший между бедрами Вороса, уперся ему в спину. Горячие пальцы оглаживали его грудь и живот. В отблесках тусклого пламени свечи травник казался жирным животным, шумно выдыхавшим кисловатый запах объедков, застрявших в зубах…

Руки Вороса стали более настойчивыми. Травник начал раздевать мальчика. Олимус услышал его шепот — ласковый и грязный — и дернулся, пытаясь вырваться из объятий, но сильные руки крепко держали его, проникли в пах, и тогда у Олимуса не осталось выбора.

Он вдруг увидел лицо, сформировавшееся из узора трещин в камнях, — искрящийся образ Стервятника Люгера. Мальчик чуть не закричал. Тот, кого он считал своим отцом, издевательски улыбался. Его презрение обдало Олимуса, как поток нечистот, — и смыло липкую паутину страха.

Детская рука змеей скользнула под тюфяк, и пальцы сжали узкую стальную рукоять. С недетским коварством Олимус повернулся и улыбнулся травнику, как благодарный любовник. Затем, улучив момент, он воткнул свой грубо заточенный клинок в живот Вороса, впервые в жизни испытав наслаждение от свершившейся мести.

Хватка толстых пальцев мгновенно ослабла, и, воспользовавшись этим, Олимус вскочил с тюфяка. Травник рычал, уставившись на ребенка, и в его взгляде была ярость, смешанная с безмерным удивлением.

Олимус же смотрел мимо него — в стену, на которой кривилось в усмешке глумливое безглазое лицо Стервятника… Детский мозг отказывался воспринимать происходящее. И все же мальчик знал, что делать. Знание пришло из неизвестного источника. Ему надлежало довести дело до конца и избежать преследования.

Держа клинок обеими руками, он подошел к хрипящему травнику и с разгона вонзил заточенную стальную полосу ему в горло. Горячая кровь залила руки Олимуса, но он стоял и с невероятным спокойствием наблюдал за тем, как стекленеют глаза его врага, как оплывает оскал на лице, как мертвеют пальцы…

Потом он вытер клинок об одежду травника, загасил свечу и вышел из кельи, аккуратно прикрыв за собой дверь. В его распоряжении была половина ночи, чтобы сбежать. Он ощущал пьянящую и незнакомую ему ранее свободу. Беспокоило его только одно: где и когда он снова встретит призрака из каменного мешка — загадочное и пугающее существо, подарившее ему эту свободу.

Глава четвертая

Беглец

Несмотря на свою молодость, Олимус был прекрасно осведомлен о порядках в монастыре. В частности, он знал, что ворота запираются на ночь, превращая внутренний двор в достаточно труднодоступное место. Поэтому он не стал тратить время на бесполезные попытки и направился прямиком в ткацкие мастерские, где раздобыл длинную прочную веревку. Потом с непонятно откуда взявшейся расчетливостью посетил трапезную и набил живот остатками ужина, а полотняный мешок — вяленым мясом и хлебными сухарями.