Сборник "Змееныш"

Требование бандитов, которое изложил шут, было простым и недвусмысленным: Левиур приезжает в указанное место один, без охраны и солдат; в противном случае его дочь будет немедленно убита. Она также будет убита, если герцог попытается предпринять карательную экспедицию против банды с целью освободить свою дочь. Кроме того, у герцога почти не оставалось времени на раздумье: встреча была назначена на ближайшую ночь.

…Дилгус стоял перед ним, потупив глаза. Утром Левиур все же не сдержался и ткнул кулаком ему в зубы. Теперь он жалел об этом и вспоминал, что шут предупреждал его кое о чем тогда, перед отъездом Регины, Сайр отмахнулся от него, ибо с презрением относился к магическим опытам свихнувшегося старика.

Кровь сочилась из разбитых губ и десен Дилгуса — герцог бил по незажившей ране. Потом он все же пришел в себя и протянул шуту свой надушенный батистовый платок. Дилгус знал, чего стоило Левиуру такое великодушие. Тот был жестоким человеком, презиравшим слабость и сентиментальные чувства. Любовь к дочери была, возможно, его единственным уязвимым местом, и кто-то с удивительной точностью ударил в это самое место. Но Дилгус не знал, кто именно нанес этот удар. Он так и не увидел Болотного Кота…

Теперь шут стоял и выслушивал последние инструкции хозяина. Никому ничего не говорить, даже герцогине (Дилгус понимал, что престиж при дворе — слишком дорогая штука, чтобы давать врагам повод подорвать его). Ничего не предпринимать в течение суток. Если Левиур через сутки не вернется с дочерью, доложить об этом королю.

Сам же герцог собирался до вечера побывать на аудиенции у Его Величества. Он знал, как повлиять на решения туповатого короля, и был уверен, что тот предоставит в его распоряжение всю военную мощь Белфура. Только вряд ли это поможет спасти жизнь Регины…

Левиур долго и тщательно одевался для предстоящего визита во дворец и поездки в неизвестность. Следующий день неизбежно окажется днем его смерти или его триумфа. И в том, и в другом случае герцог не мог позволить себе выглядеть плохо.

Вечером Дилгус, закутанный в серый неброский плащ, поджидал Левиура возле восточных ворот Скел-Могда. Герцог проехал мимо него верхом на вороном коне, низко надвинув на глаза широкополую шляпу, но шут узнал бы хозяина и в монашеской рясе. Дилгус на старой смышленой лошаденке последовал за ним, держась на приличном расстоянии.

Они оказались на оживленном северо-восточном тракте, ведущем в Гарбию. Кареты, караванные повозки и верховые часто сновали в обоих направлениях. Недавно прошедший дождь прибил пыль, и Дилгус хорошо видел Левиура, скакавшего в трехстах шагах впереди.

Через полчаса тот свернул на боковую дорогу, ведущую к побережью. Здесь всадники и экипажи встречались гораздо реже; шут отстал, опасаясь, что Левиур заметит его. Теперь герцог и его конь превратились в черное пятнышко, скользившее между зелеными стенами леса.

Улучив момент, когда никого не было видно ни впереди, ни сзади, Дилгус спешился и отправил лошадь обратно. Сойдя с обочины дороги, он углубился в лес, нашел дуплистое дерево, разделся и спрятал в дупле свою одежду. Потом с отвращением осмотрел свое одряхлевшее тело. Очередное превращение будет для него одним из последних — старый шут прекрасно понимал это…

Когда-то он совершил немало глупостей ради сильных мира сего; сегодня предстояло совершить еще одну. Он был рожден шутом, не роптал по этому поводу и никогда не претендовал на большее. Даже тогда, когда предок Сайра Левиура посадил его, трехлетнего мальчишку, в специальную клетку, в которой он превратился в горбуна. Слишком тяжело было вспоминать об этом. Еще тяжелее простить…

Дилгус сосредоточился и закричал, окутываясь жирным коричневым дымом. С возрастом превращения давались ему все труднее… Крик перешел в хрип, сменившийся жалобным визгом. Спустя несколько секунд на земле стоял уродливый старый пес с искривленным позвоночником и облезлой грязно-рыжей шерстью.

Пес встряхнулся, повертел головой, выскочил на дорогу и побежал на восток, принюхиваясь к свежим лошадиным следам.

Стемнело, и Левиур с трудом находил указанные бандитами ориентиры. Потом взошедшая луна облегчила его задачу. Герцога не покидало ощущение, что за ним следят, но так и должно было быть. Очевидно, бандиты хотели убедиться в том, что он точно выполнил их условия.

Левиур был смелым, но не безрассудным человеком. Поэтому он испытывал страх, и, прежде всего — за свою дочь. На его поясе висели меч и кинжал; герцог надеялся, что в самом крайнем случае, если его девочки уже не будет в живых, он успеет перерезать глотку хотя бы одному мерзавцу. Хорошо, если под руку подвернется сам Болотный Кот…

Подобные мысли снова привели Левиура в бешенство. Он, закулисный властелин Белфура, в одиночку едет договариваться с грязным бандитом!.. Сайр придержал коня, услышав сзади какие-то звуки. Но как только он остановился, звуки затихли.

— Скоты! — процедил герцог сквозь зубы и двинулся дальше.