Сборник "Змееныш"

Люгер погрузился в поток видений. Его спутником в этом недвижном странствии стал медиум, воплощенный в Венге. Слот ненавидел такие минуты: опоры не было ни в чем, все искажалось до тошноты, истина ускользала от смятенного разума… Потом из вроде бы бесполезного хаоса вдруг приходили неоспоримо верные ответы.

…Сидевшие за столом ждали развязки. Госпожа Ганглети слегка раздвинула губы в понимающей улыбке. Невозможно было понять, что скрывает мокши под бесстрастной живой маской, в которую давно превратилось нестареющее женское лицо.

Люгер смотрел на черную жемчужину — вернее, на то, что всего лишь напоминало жемчужину. Она не имела цены — ведь уже в течение тридцати столетий от нее зависела судьба целого мира. Однако жизнь Гедалла в глазах Стервятника по-прежнему не стоила ничего.

— И ты думал, что я пощажу тебя только потому, что ты хранитель Ключа?

— У тебя нет другого разумного выхода. Ритуал должен совершаться раз в столетие, иначе не миновать новой Катастрофы. Предупреждаю: время близко…

Люгер поморщился. То же самое он много раз слышал от странствующих проповедников, возвещавших о конце мира и скором возвращении Спасителя.

— Это написано в манускрипте, но что, если Амирус ошибался?

— Тогда убей меня и жди смерти, — сказал Гедалл, которому уже было нечего терять.

Возможно, Стервятник так и поступил бы, если бы не Сегейла — все еще не найденная или потерянная для него навсегда. И неотомщенная Венга. И Морт, до сих пор ходивший по земле. Таким образом, мир висел на очень тонкой нити.

— Принц Морт знает о Ключе?

— Конечно. Это единственная причина, по которой я еще жив. И не забывай, что я неоднократно спасал жизнь твоей женщине.

Люгер мрачно засмеялся.

— Скоро я отблагодарю тебя за все. Обещаю, что тебе понравится моя благодарность… Как Ключ оказался у Гагиуса?

— Он был членом Ордена. Когда Серая Стая приобрела угрожающее влияние в Валидии, Гагиус решил вывезти Ключ в Ульфину. Последнее сокровище валидийских королей… — Гедалл криво улыбнулся. — Герцог был личным другом советника. Вероятно, Гагиус вообще не собирался возвращаться в Элизенвар.

— И бросить семью?

— Интересы Ордена превыше всего…

Гедалл помолчал, возможно, предаваясь приятным (и не очень) воспоминаниям, затем продолжал:

— Гагиус так и не добрался до Ульфины. По правде говоря, он был никуда не годным хранителем. Его считали изворотливым дипломатом, но этого маловато, чтобы сохранить Ключ от всех посягательств. Наивный советник хотел остаться чистым в нашем грязном жестоком мире. Кроме того, он слишком любил спокойную жизнь…

Люгер отметил про себя, что Гедалл сказал «в НАШЕМ мире», словно относил себя и Стервятника к людям одной породы — к тем, кто сделал этот мир таким неуютным. Действительно, в чем-то они были поразительно схожи. Оба без содрогания говорили о самом отвратительном, оба давно лишились иллюзий, оба уважали только превосходящую силу и смерть. И тому и другому вера никогда не приносила утешения, обещая разве что неизбежную и страшную расплату. И обоим было не важно, на чьей стороне они окажутся в грядущем последнем противостоянии…

— В багаже советника было еще кое-что, — добавил Гедалл, доставая из кармана плоскую металлическую коробочку. Двумя пальцами он подтолкнул ее к Стервятнику, и она легко скользнула по столу.

Осторожно открыв плотно прилегающую крышку, Слот увидел внутри свиток очень старого на вид пергамента, от которого исходил едва уловимый неприятный запах.

— Подлинник манускрипта Амируса. — Гедалл давал понять, что нет смысла и дальше хранить реликвии Ордена, если Стервятник предпочтет мстить и, значит, выберет смерть.

Воцарилось молчание. На некоторое время Люгер, казалось, был заворожен мистическим влиянием манускрипта — как будто ощутил духовную силу Амируса и через разделявшую их пропасть столетий.

— Ты пытал его? — внезапно спросил он, догадываясь, каким будет ответ.

— Не я. Сидвалл был настоящим мастером по этой части. Гагиус не продержался и десяти минут. Как ты понимаешь, о тебе он тоже кое-что рассказал…

— Почему ты решил, что продержишься дольше?

Теперь засмеялся Гедалл.

— Ты не умеешь пытать, — ответил он с оттенком презрения. — К тому же, в отличие от советника, меня не ждут дома юная жена и младенец.

Тут Гедалл перегнул палку. Человек, который допрашивал его (это был все-таки допрос, хотя и завуалированный), без малейших угрызений совести подверг бы любой пытке старика, женщину или ребенка, если бы счел это необходимым. Как и двадцать лет назад, Стервятником, подобным раненому зверю, руководили ярость, боль, злоба и жажда мести. Правда, ярость его уже не была слепой. Гедалл сам открыл ему глаза на многое…

И кстати, внешне Люгер поразительно хорошо сохранился. Этим он весьма напоминал… госпожу Ганглети. Какое-то смутное подозрение зашевелилось в мозгу Гедалла, но он не успел осознать, что грозит ему в худшем случае и откуда исходит опасность.