Счастье

– И чего вы вцепились в эту Катю? Ребенок с ярко выраженной девиацией, агрессивный, неуправляемый. Да вы с ней просто не справитесь без спецсредств! Вам вообще нельзя думать об усыновлении! Вы слишком интеллигентные. Любой детдомовец вас скрутит и ноги о вас вытрет! С ними только жесткость работает. Железная дисциплина и ежовые рукавицы. Знаете, из кого получаются хорошие приемные родители? Из военных. Особенно командиров. А таким, как вы, в эту клоаку лучше вообще не лезть… Но лезут! Забьют себе голову всякой сопливой философией, прочитают, что ребенка надо обнимать восемь раз в день, – и вперед: дайте нам скорей кого-нибудь осчастливить! А потом – возвращают! «Мы думали, что главное – любить…» Ага, конечно! Главное – кулак крепкий и нервы железные… Одумайтесь, пока не поздно!.. Хотя вам все равно никто не разрешит усыновлять: работы нет, жилье съемное, даже не расписаны… Чем хоть вы живете? Медведями на ярмарках торгуете? Эх, босота! Давай, что ли, оформлю тебя на четверть ставки педагогом допобразования… Обувь новую купишь, а то у нас даже дети лучше одеты…

Глава двенадцатая

В Париже

Ты приблизился на полшага. И снова улетел. Внутри тебя дует невидимый ветер, который то и дело относит тебя за горизонт. Осторожно, незаметными движениями я тяну к себе тонкую нить, связующую нас, боясь, что она сейчас порвется… Но вот я снова вижу твое белое лицо, далекое, как луна. И могу сделать вдох. И выдох. Не сейчас. Еще не сейчас.

Нигде мне не было так одиноко, как в Париже, среди всех этих влюбленных. Мы бродили, держась за руки, в одинаковых черных беретах, которые подарил нам на Монмартре очарованный тобой старичок продавец.

Но ты молчал, всматривался в лица, кружа по одним и тем же улочкам, словно разыскивая кого-то, и я не знала, в какие края унесло тебя течение твоей жизни, по-прежнему скрытой от меня, как подземная река.

«Посмотри же на меня, чтобы я почувствовала, что я есть», – молила я, но молча, всегда молча, боясь быть в тягость, боясь надоесть своим бесконечным нытьем.

«Вот я попала сюда, в город моей мечты. И это сделал ты. А я несчастна. Какая неблагодарность! Мои ноги идут по этим набережным и мостам, мои глаза пьют красоту этих мужчин и женщин. А где я? Тянусь за тобой, за черту горизонта, и мои мысли заняты только одним: вернешься ты или нет?»

Что-то происходило. Что-то сильно заботило тебя, всегда такого беззаботного. Ты о чем-то тихо переговаривался с продавцами картин, записывал какие-то цифры, даже звонил, закрывшись в телефонной будке, чего с тобой не случалось никогда. Ты предпочитал случайные встречи: «Если это на самом деле нужно, жизнь подсовывает людей друг другу в многотысячной толпе, а если нет, то можно годами жить в соседних домах и не пересекаться»…

В соседней будке, прямо на полу, сидел очередной невообразимый красавец в кожаной куртке. Дверь была распахнута настежь, и я слышала, как он мрачно и монотонно твердит в трубку: «Нет! Да нет же! Нет-нет-нет! Нет…»

Сигарета тлела в его руке, бессильно лежавшей на колене. Он поймал мой взгляд и неожиданно подмигнул, повторяя: «Нет, говорю тебе, нет!»

Я отвела глаза – и похолодела: твоя кабина была пуста.

Маленькая круглая площадь с фонтаном посередине полна народу. Петька с Пашкой играют в ножички на клумбе, они ничего не видели. Громыхнул, поворачивая, красный трамвай. Может, ты в нем? Показываешь кондуктору свои крылья вместо билета, а он, усмехаясь, отвечает: «Ангелам бесплатно только в День Всех Святых».

Пять переулков, словно пять лучей. В каком из них ты скрылся? Нет, бесполезно. Встаю на бортик фонтана, поднимаюсь на цыпочки, закрываюсь от бьющего в глаза солнца…

Вот над прилавком дугой взлетели и опустились в бумажный пакет апельсины. Ты? Нет, просто белозубый продавец умеет жонглировать.

Какое-то движение в толпе. Ты? Нет, девушка споткнулась – и все бросились ее поднимать, наперебой предлагают помощь: кто влажные салфетки, кто стакан воды.

Так, дети на месте. Кожаный красавец все еще в будке. Опять подмигивает и целует свои пальцы. Что за черт!.. Неужели я больше никогда тебя не увижу?

Группа китайских туристов синхронно наводит на меня сорок фотоаппаратов. Наверное, этот фонтан отмечен в их путеводителях. Что там такого примечательного у меня за спиной? Оборачиваюсь – и чуть не лечу в воду, запутавшись в твоих распростертых крыльях…

– Проклятие! Я сойду с ума с этими твоими бесшумными исчезновениями и появлениями!

– Повесь мне на шею колокольчик, как козленку, – смеешься ты, и я вижу, что ты вернулся из-за своих горизонтов, ты снова рядом.

Можно вдохнуть. Выдохнуть. Еще не сейчас.

– Мне надо уйти. Не знаю насколько. Держи! – Ты вкатываешь мне в руки экзотический фрукт. – Внутри он такого же цвета, как твои волосы. Вы будете хорошо смотреться вместе.

– Постой! – вырывается у меня против воли запретная фраза. – Ты вернешься?

– Не бойся! В залог беру с собой вот это. Не могу же я уйти навсегда с твоим чемоданом!

* * *