Счастье для ведьмы

Эрн сидел смирно и пристально смотрел на меня, разглядывая, кажется, каждую черточку. От его цепкого изучающего взгляда было неловко, а еще почему-то жарко. Мои пальцы заметно дрожали, когда я осторожно коснулась высоких скул, мягко провела до висков, щедро намазывая кожу. Облизнув пересохшие от волнения губы, я тщательно обработала лицо, потом необычные и забавные уши, затем сильную шею с пару раз нервно дернувшимся кадыком. Мазь мгновенно впитывалась, успокаивая красноту и сухость, магия делала свое дело.

Я уже решила, что закончила, когда Эрн развязал пояс и, распахнув кимоно, позволил ему мягкой волной упасть к его коленям. У меня чуть глаза на лоб не вылезли. Замерев с банкой в руке, я уставилась на мощный, рельефный, очень развитый физически торс пациента.

Собраться с мыслями мне помогла его кожа. Оказывается, Эрн везде пострадал, а когда я передвинулась ему за спину, и вовсе вздрогнула, увидев красные воспаленные рубцы. Даже затылок пока лысый. Яснее ясного, что моему спасателю пришлось заново наращивать кожу, он ее практически лишился за время перехода по пустоши. Скорее всего, именно в ту песчаную бурю, которую мы пережидали в яме.

Нанося толстым слоем мазь, я невесомо скользила пальцами по голове, шее, широким плечам, валикам мышц вдоль позвоночника, скульптурно вылепленной спине и предплечьям. По достоинству, на ощупь, можно сказать, собственными руками оценила яркую мужественность горгула, несмотря на поврежденную кожу.

Закончив со спиной и плечами, я наконец нашла в себе смелость вернуться к груди и животу. Работать под темнеющим взглядом Эрна было очень неловко, мое лицо предательски пылало от смущения и чего-то еще – поди разберись в своих ощущениях. Набрав мази, я начала обрабатывать грудь. Обвела каменные пласты мышц, пару раз задев коричневые горошинки сосков. Пациент неожиданно судорожно сглотнул, а его руки, лежавшие на бедрах, сжались в кулаки.

– Больно? – забеспокоилась я.

– Нет! – хрипло выдохнул он, вглядываясь в мои глаза своими, ставшими почти черными.

Ох уж эти мужчины, ничем не хотят выдать свою слабость!

Но когда я занялась ярко выраженными кубиками живота, то до меня, как до утки на десятые сутки, дошло, что «болит» у моего пациента. Эта «боль» весьма заметно топорщила штаны в области паха. Еще и подергивалась от нетерпения.

Все, теперь цвет моего лица наверняка конкурирует с волосами. Стыд, смущение, волнение и снова какое-то плохо идентифицируемое чувство полностью завладели мной. Под трели птичек и шепот ветра я молча намазала живот и бока Эрна. Затем сунула банку ему в руку и, кашлянув, попросила:

– Под штанами намажь сам, пожалуйста. Я пойду кашей займусь, кипит.

– А тебе самой после пустоши кожу намазать нигде не нужно? – хрипло, но с ощутимым предвкушением предложил Эрн.

– Нет, – пискнула я, – скоро все само заживет.

И сбежала к костру. Помешала кашу и, взяв флягу с водой и сумку, отправилась в кустики – умываться и приводить себя в порядок. Пользоваться едва-едва накопившимися крохами магии я не рискнула, поэтому пришлось довольствоваться доступным обиходом. Умылась, обтерла тело, переоделась в чистое и переплела волосы, предварительно вытряхнув из них песок. И сразу словно неподъемный груз с плеч сбросила. Порванную Лайро блузку и юбку, побывавшие в пустоши, я без раздумий кинула в костер, сжигая вместе с ними страх и ощущение случившейся там грязи.

– Расскажи, что там, в пещере, случилось, – глубокий бас Эрна прозвучал слишком глухо и с надтреснутой хрипотцой, в унисон моим мыслям.

Он остался полураздетым, только в штанах, отчего мой взгляд вновь прикипел к нему. Еще и звездюлина радостно подсвечивала его, будто на съемках, усиливая рельеф тела. Отведя взгляд, я не стала мучить мужчину сомнениями и подозрениями, передернула плечами и призналась:

– Мне впервые угрожали перерезать глотку, потом съесть… заживо, когда не останется выбора. Я всю ночь тряслась, ожидая нападения, а утром получила кулаком по лицу, потому что не поделилась водой. Затем мы подрались, но тут Лайро увидел твою брачную метку у меня на руке, и она спасла меня от худшего. С этого момента он вел себя как старый желчный хрыч, рассказывая о горгулах и наслаждаясь моей неосведомленностью. Как оказалось позже, он задумал дождаться тебя, точнее, твоего каменного зверя, а потом, когда ты отвлечешься на меня, – убить и содрать шкуру, чтобы самому выбраться из пустоши. В общем, мерзавец редкостный, хотя о мертвых плохо говорить нельзя.

Эрн с минуту всматривался в мое лицо, словно искал недосказанное, поэтому я открыто ему улыбнулась, с укоризной качнув головой, чтобы не надумал лишнего.

– Неужели ты не помнишь, что переживаешь, будучи Рэном… зверем? – не поверила я.

– Обычно помню все, но, опять же, обычно между ипостасями есть связь. Это был первый раз, и я сделаю все возможное, чтобы он стал последним, когда мне пришлось полностью отключиться, чтобы найти тебя и спасти. Эти дни я помню лишь урывками. Что стало с этим…