Счастье еще улыбнется

– Хорошо, – устав от нотаций матери, согласился Виктор, – займись этим вопросом сама. Потому что гувернантка должна нравится и тебе, и Луизе. Вам придется общаться с ней целыми днями, так что подберите ее на свой вкус. Даю тебе на это карт-бланш.

– Прекрасно, такое право мне по нутру, – улыбнулась его мама, и, поднявшись, ласково сказала, – иди Витенька спать.

– Как давно я не слышал этого предложения, – улыбнулся он в ответ, – теперь оно звучит приятнее, чем в детстве.

ГЛАВА 3

Катя в шесть часов вечера стояла перед калиткой родного дома. Оглядев аккуратный садик, который заложили еще ее родители, она увидела в кустах роз тетю Евгению Ивановну, родную сестру ее покойной мамы. Щелканье ножниц, которыми она подрезала розы, разносилось далеко оттого, что стояла безветренная жаркая погода. Заработавшись, тетя не услышала шума подъехавшей машины, а, скорее всего, и не обратила внимание. Подхватив чемодан и сумку, Катя направилась по дорожке к дому. Тетя упорно ее не замечала, что-то напевая себе под нос.

– Тетя Женя, – позвала ее Катя, но та все равно не обернулась. – Теть Жень, – уже громче крикнула ей Катя.

– А! – вскрикнула она и резко обернулась. – Батюшки, ты откуда здесь? Может, я перепутала числа, и наступил Новый год?

Катя счастливо рассмеялась, ее тетя всегда была любительницей пошутить. Слушая ее, она радовалась, что наконец-то добралась до пристанища, где ее примет любящий всегда человек, несмотря на успехи и неудачи.

– Оттуда, – воскликнула она, махнув в сторону рукой.

Тетушка выбралась из кустов. Подойдя, она крепко обняла ее, стараясь не задеть грязными перчатками. Потом пристально оглядела Катю с ног до головы.

– Похудела, – резюмировала она свой осмотр, – под глазами синяки, щеки ввалились. Или это имидж жены нового русского? А, может, на тебе пахали? Этот Андрей никогда не отличался сочувствием к людям. А ты, что это без предупреждения приехала, убежала, что ли от него или он тебя выгнал? – в шутливой манере общения проговорила тетушка. Но, увидев, как побледнело лицо Кати, она нахмурилась. – Неужели он смог это сделать? – возмущенно спросила она.

Катя кивнула головой, закусив губы, и ее глаза моментально наполнились слезами.

– Говорила, что он недостоин тебя, – упрекнула она в недальновидности племянницу. – Все-таки мое пророчество сбылось, – с огорчением проговорила она, и, подхватив чемодан, повела Катю, которая не могла теперь без слез произнести ни одного слова,– только не убивайся по нему детка, он не стоит этого.

Они вошли в кирпичный дом, и, почувствовав его прохладу, довольно вздохнули. Катя облегченно выдавила:

– Наконец-то я дома.

Евгения Ивановна поцеловала ее в щеку, и, улыбаясь, ответила:

– Конечно, Катерина, это твой дом. Хорошо, что ты этого не забыла. Проходи в свою комнату, переодевайся с дороги, умойся. А я пока заварю чай, и ты мне все расскажешь. Судя, по твоему состоянию, в последнее время тебе пришлось нелегко, – держа ее за руки, сказала она.

– Ты все видишь, и все знаешь, – пробормотала Катя, стараясь, проглотить сбегавшую по щеке слезу.

– Ну, будет, будет, – пожалела ее тетя. – Иди к себе.

– Хорошо, – пробормотала Катя, силы оставляли ее, и она взяв чемодан поплелась в комнату.

Поставив его в свободном углу комнаты, Катя рухнула в кресло, закрыла глаза. Она безумно устала. «Наверно, я никогда не стану больше беззаботной и веселой», – думала, прижимаясь лицом к спинке кресла, и впадая в полудрему. Несмотря на жару на улице, ее почему-то зазнобило, но она, не обращая на это внимание, подтянула к себе колени, чтобы было теплее. Приятный туман сна, окутывал ее мозг, уводя в спасительный для нее сон. «Посижу немного, потом схожу, умоюсь», – была последняя ее мысль перед тем, как она уснула.

Евгения Ивановна, не дождавшись, племянницы, решила сходить за ней сама. Обнаружив ее спящей, покачала головой. «Бедная девочка, что же ей пришлось перенести, что пришлось бежать от мужа? – подумала она, разглядывая племянницу, свернувшуюся калачиком в кресле. – Разве так можно спать? – спросила себя, наклонившись к Кате, чтобы убрать волосы, упавшие на ее лицо, и услышала негромкий стон, четко прозвучавший в тишине комнаты. Ярко-красный румянец на ее щеке, заставил ее забеспокоиться. Он был неестественной нездоровой окраски. Крепко сжатые бледные губы, нахмуренный лоб, дали ей понять, что покоя в своем сне Катя не находит. Евгения Ивановна озабоченно дотронулась до кисти руки Кати, и ей показалось, что ее тело горячее. Для верности она приложила руку ко лбу Кати, и тут же получила подтверждение мучавшим ее сомнениям. Лоб девушки был сухим и горячим.

«Температура, – воскликнула про себя, – неужели солнечный удар прихватила?»

– Катя, – затормошила она бесчувственную девушку, – ты, кажется, заболела, горишь вся. Голова не кружится? Не тошнит?

Больная приоткрыла глаза, взглянула бессмысленно на тетку и вновь закрыла их, бормоча:

– Тетя я уже не беременная. Я только сегодня вышла из больницы. Я так устала, можно я посплю немного? Я посплю, и все пройдет.

Тетушка всплеснула руками, она была в ужасе.