Счастье мне улыбалось

Играть Роксану, роль в общем-то не самую выигрышную, стало для меня удовольствием, хотя исполняла я ее не совсем по Ростану – все же у нас спектакль был музыкальный, в нем все было несколько лиричней, и я шла за музыкой. Но драматизма тоже хватало. Чего стоит финал – дуэт умирающего Сирано и Роксаны, когда она наконец узнает правду. Помню, я лишь начинала эту сцену, а у меня уже сжималось горло, когда Сирано признавался моей Роксане, что это он автор всех слов любви, которые вкладывал в уста молодого красавца гвардейца Кристиана. Вообще-то я не люблю всякого рода чрезмерных эмоций, надрыва, но тут у меня душа кричала, вырывался стон. И кричала не просто моя героиня, это кричала актриса – настолько я не могла принять этой смерти, не могла смириться с тем, что о силе любви этого необыкновенного человека узнаю всего за несколько мгновений до его кончины. Умирающий Сирано бросал последний взгляд на Роксану, и начинала звучать песня приближающихся гасконцев, людей, которые «с солнцем в крови рождены»… Потом наступала тишина – в зале долго не было аплодисментов, потому что зрители вместе с Роксаной не могли прийти в себя от пережитого. Многие плакали. А у меня после спектакля дня два болело сердце – такое эмоциональное напряжение приходилось выдерживать, надрывая душу в этой сцене.

В очередь со мной Роксану играла Тамара Володина, а нашими партнерами в роли Кристиана были Валерий Барынин, Владимир Родин, потом в спектакль вошел Олег Груздев… Совсем недавно, осенью 2000 года, мы отмечали 30 лет работы Володи Родина в нашем театре. В честь этой даты шел спектакль «Веселая вдова», где юбиляр исполнял роль посла. По амплуа Родин – герой, и голос у него прекрасный, но по природе своей он, конечно, комик. И в роли посла, в общем-то небольшой, он был очень смешной. После спектакля мы два с лишним часа просидели на его банкете и все это время буквально умирали со смеху от его шуток, анекдотов… Володя острослов, он потрясающе пародирует всех в театре… Такой у него дар…

Сирано играли Герард Васильев и Юрий Веденеев. Оба с великолепными голосами, оба хороши и при этом разные: Юра – фактурнее, он и физически крупнее, а Гера – посуше. Юра как партнер – мягче, подвижнее, более отзывчив, как мы говорим, «он в партнерстве», а Гера – пожестче, посдержаннее. Как он сам шутит на свой счет: «Мою зажатость принимают за темперамент». Тем не менее по тому времени это была одна из лучших его ролей. В исполнении Васильева Сирано больше воин, больше острослов, а мечтатель и поэт – меньше. Его Сирано был скуп на жесты, на мимику, собран и несуетен.

* * *

Помню, как Герард Васильев появился в нашей труппе. Пришел новый актер, молодой, стройный, с консерваторским образованием. Но очень «зажатый». Риза Осиповна Вейсенберг сразу расположилась к нему и принялась с удовольствием его «обшивать», придумывала ему очень хорошие костюмы. Впервые в главной роли Васильев вышел в спектакле «Цирк зажигает огни», куда его ввели и где он играл Андрея, в очередь с Юрием Богдановым. Я сыграла «Цирк» с Васильевым в Минске, куда театр выезжал на гастроли. Вскоре Герард занял одно из ведущих мест в нашей труппе. Он много работал над собой, преодолевая свою скованность, занимался сценическим движением, техникой речи. А Дора Борисовна Белявская, которую я уговорила поработать и у нас в театре, занималась с Герой вокалом.

Васильев играл очень много, был занят и в классических опереттах, и в современном репертуаре. Кстати, он один из лучших наших «фрачных героев» – элегантен, стилен, словом, неотразим. Среди самых удачных его работ – главная роль в мюзикле К. Рыжова «Свадьба Кречинского» (по пьесе А. Сухово-Кобылина). И по сей день Герард Васильев является ведущим артистом нашего театра.

Пришло время и ему отмечать юбилей – это было в сентябре 2000 года. В этот вечер Герард Васильев вышел в «Принцессе цирка»… и я была просто потрясена. Сижу, смотрю на сцену и словно вижу другого актера. Дело в том, что я давно не видела Геру из зала – в основном мы бываем с ним в ролях на сцене, но играть вместе и смотреть со стороны – это не одно и то же. А тут выходит подтянутый (при чем здесь юбилей!), обаятельный (вот уж чего Гере не занимать, одни ямочки чего стоят!), а когда запел, я просто поразилась – голос звучал молодо, мягко, лирично, проникновенно. В какой-то момент, слушая Геру, не могла сдержать слез. Я в тот вечер вообще была немного взволнованна – мне надо было перед началом спектакля выходить и говорить собравшимся в зале о Васильеве, поздравлять его, а поскольку оратор из меня неважный, то я и нервничала весь день. Но должна признаться, что поплакала я тогда на спектакле от души, с удовольствием. У нас на стенде была вывешена афиша юбилейного спектакля Герарда Васильева, и каждый из коллег, кто хотел его поздравить, расписывался на ней. Я под впечатлением его игры написала Гере такие слова: «Люблю и преклоняюсь!»