Счастье мне улыбалось

Такими же любимцами публики были Серафим Михайлович Аникеев, мастер на всевозможные выдумки, и Василий Иванович Алчевский, тоже великолепный комедийный актер. Правда, были они разные: Василий Иванович, всегда в роли «попадая в десятку», все же был немного сдержан, суховат, а Серафим Михайлович был комик теплый, сердечный. Впервые я увидела его еще в студенческие годы, когда пришла в Театр оперетты, как уже упоминала, на «Роз-Мари». Аникеев уморительно играл в спектакле роль сержанта полиции Малона. Особенно мне запомнилась сцена вранья Германа. Серафим Михайлович потрясающе изображал человека, уже не имеющего сил спокойно слушать завравшегося Германа: сначала Малон, буквально задыхаясь от смеха, лишь облокачивался на стол, потом ложился на него, затем вставал на столе на голову, точнее, на плечи, ногами вверх… Когда он пытался вернуться в нормальное положение, то как-то невероятным образом изгибался. Спокойно смотреть на это было невозможно, и зал умирал от смеха. Аникеев блистательно владел своим подвижным телом. Достойным партнером Аникеева в этой сцене был Игнатий Гедройц, игравший Германа, талантливый, очень симпатичный, обаятельный человек. В театре тогда работала и его жена Анна Гедройц. Это была замечательная актерская субреточная пара, пользовавшаяся среди поклонников оперетты большой популярностью.

Запомнился мне Серафим Михайлович и в спектакле «Суворочка» на музыку О. Фельцмана. Это была выдуманная история о дочери Суворова Наташе. Упрощенный сюжет, искусственная фабула. Сказать, что я хорошо помню тот спектакль, не могу – я видела его только один раз. Он шел недолго, потому что оказался неудачным, но там была прекрасная работа Г. А. Заичкина, исполнявшего роль Суворова. Геннадий Александрович, обладая приятным тенором, был и замечательно одаренным драматическим актером, играл во многих опереттах – и в советских, и в классике. В одной из сцен в «Принцессе цирка», где он исполнял роль Клоуна, Заичкин своей игрой доводил зал до слез. Когда я пришла в театр, «Суворочка» уже сходила со сцены. От того спектакля у меня в памяти осталась одна смешная фраза: «Кролики, занимайте столики». И запомнилась она благодаря тому, что ее произносил персонаж Аникеева.

Серафим Михайлович был первым исполнителем роли Богдана Сусика в оперетте Ю. Милютина «Трембита», поставленной Тумановым в 1948 году. Постановка была отмечена Сталинской премией (позже их стали называть Государственными), и Серафим Аникеев в числе других стал ее лауреатом. Случай в оперетте тогда небывалый.

Несмотря на лауреатство, никакой, как бы теперь сказали, звездной болезни у Серафима Михайловича не наблюдалось. Был он прост в общении, очень компанейский. Чтобы вечером его не было в театре, даже если он и не занят в спектакле, – случай редкий. Без театра он не мог прожить и дня. Ходил по коридорам, заглядывал то в одну гримуборную, то в другую, шутил. Потом шел в зал – посмотрит оттуда, как идет спектакль, опять пойдет за кулисы…

Вообще надо сказать, что наши «старики» были народом жизнелюбивым, всегда не прочь повеселиться, пображничать. Я еще застала время, когда у старых актеров (и не только нашего театра) в поведении, в привычках сохранялись прежние традиции. Например, в том, как они любили отдыхать. Отыграют вечером спектакль и едут куда-нибудь в ресторан. Гуляют всю ночь, под утро возвращаются домой, поспят часа три-четыре и к десяти часам идут на репетицию. А вечером – спектакль. И ведь как играли! Я бы так работать не смогла. А «старикам» – хоть бы что… Труппа у нас в театре была небольшая, актеры были заняты много, играли почти каждый вечер. Тем не менее после спектакля опять куда-нибудь отправлялись всей веселой компанией. И заводилой в этих делах был Серафим Михайлович.

Он очень хорошо относился к нам, молодым. Любил поухаживать за молодыми актрисами, точнее сказать, играл в ухаживание. Хотя было у него и серьезное чувство к одной из наших красавиц балерин. Чувство тайное, но в театре об этой платонической любви все знали. В театре всегда всё знают.