Счастье мне улыбалось

После выхода фильма многие мои знакомые делились со мной своими впечатлениями, рассказывали, как они во время просмотра не переставали удивляться этой удачной задумке – объединить столь разных актеров с артисткой оперетты. Удивлялись и делали для себя приятные открытия – известные актеры, которых привыкли видеть совсем в других ролях, предстали теперь в столь непривычных амплуа, в совершенно другом жанре. И выступили великолепно.

К сожалению, тот фильм сейчас, кажется, невозможно показать по телевидению: в одном месте там испорчена пленка, порвана. Правда, что-то пытались сделать, исправить, даже пускали его потом в эфир, но изображение и звук в одном фрагменте все же были со сбоем. И именно там, где мы с Леонидом Сергеевичем Броневым исполняем отрывок из мюзикла Германа «Хелло, Долли». А эпизод этот невероятно хорош. В те годы Броневой в народном сознании, казалось, навсегда остался Мюллером, у которого все «под колпаком». И вдруг появляется этот популярнейший актер, элегантный, в совершенно «немюллеровском» костюме в полоску, вальяжный, обаятельный. Мы играли с ним нашу сцену, потом шел дуэт, и Леонид Сергеевич непринужденно начинал петь:

  Ведь нам нельзя, Долли, Навязать роли, Если нам с тобой Она не подойдет…  

Думаю все же, что, несмотря на дефект в пленке, при желании, при теперешних технических возможностях тот фильм можно показать по телевидению. Вот только желания пока не вижу… Ни пленку отреставрировать, ни доставить удовольствие зрителям…

* * *

Мне часто задавали вопросы: почему я так мало пела «самые-самые» партии в классических опереттах? Почему в моем «послужном списке» нет ни Сильвы, ни Ганны Главари, одной из любимых ролей, о которой я мечтала?.. Отсутствие их в моем репертуаре действительно многих удивляло, особенно после того, как я спела Нинон в «Фиалке Монмартра». И почему-то начали думать, что тут какие-то интриги, что мне не дают петь эти столь желанные для каждой артистки оперетты партии.

Никаких интриг не было – я сама не соглашалась на эти роли: считала, что фактура моего голоса не подходит для них. Тут нужен голос покрупней, а у меня тяготение к лиричности. «Сильва», «Принцесса цирка», «Веселая Вдова» шли и при Канделаки, так что получить эти выигрышные партии для меня было бы нетрудно. Но Владимир Аркадьевич знал мою позицию и потому особенно и не предлагал их мне.

Исполнить роль Нинон я решилась, когда прошли годы, когда появилась уверенность в себе, появился опыт. Ведь Нинон тоже нелегкая партия – там трудная выходная ария, да и дуэт не легче…

Хотя, послушав многих певиц в разных театрах или тех, кто приезжал к нам в Москву с гастролями, посмотрев, как смело они решались на такие партии, не имея больших голосов, я поняла, что тоже могла бы спеть и Сильву, и Теодору Вердье, и Ганну Главари, и другие партии. Взяла бы если не мощью голоса, то музыкальностью, драматическим исполнением…

* * *

После «Гусарской баллады» из ее задорной компании в жизни я потом поддерживала знакомство в основном с Юрием Васильевичем Яковлевым, потому что очень любила Театр имени Вахтангова. Из всех других московских театров вахтанговцы мне наиболее близки своей стилистикой, которая корнями уходит в комедию дель арте. Мне нравилось, что у них так долго сохраняется в репертуаре «Принцесса Турандот», по сути дела их манифест. Нравилось, что присущая только вахтанговцам индивидуальность сохранялась при постановке и новых спектаклей, независимо от их тематики.

Никогда не забуду феноменальный сценический дуэт Цецилии Львовны Мансуровой и Рубена Николаевича Симонова в «Филумене Мартурано» Эдуардо де Филиппо. Я смотрела на них и даже не могла себе объяснить: как можно так играть? Да и игра ли это была? Скорее, какая-то магия… Мне кажется, что именно благодаря этой уникальной сценической паре спектакль стал легендой нашего театрального искусства.

Я часто ходила к вахтанговцам, особенно когда играла Юлия Борисова. Впервые я увидела ее в спектакле «На золотом дне», где у нее была роль Анфисы. С ней играл Николай Гриценко, тоже великолепный, великий артист. Тот спектакль потряс меня настолько, что я навсегда стала поклонницей невероятного таланта Борисовой. А потом было потрясение от ее игры в «Иркутской истории». Я так устроена, что когда меня что-то особенно трогает, волнует, потрясает, я не могу сдержать слез. Так было и на этот раз – от переполнявших меня чувств я расплакалась, и, когда пришла из зала за кулисы в слезах, чтобы поблагодарить и поздравить Юлю, меня долго не могли успокоить.

А какую боль испытывали зрители, когда Юлия Константиновна и Михаил Александрович Ульянов играли «Варшавскую мелодию»! Мелодию несостоявшегося счастья, от которой щемило сердце… Никогда не забуду тех своих ощущений.