Счастье момента

Маргрет пожала плечами и принялась убирать со стола. Заметив, что девушка с жадностью смотрит на кофейник, она со снисходительной улыбкой наполнила ее чашку до краев. Потом снова села и посмотрела Хульде в глаза.

– Милочка, сегодня вы сама не своя. Вас что-то беспокоит?

– Нет.

– Я не первый день живу на свете. Если вы вчера ходили в кино, а потом на прогулку, то я – императрица Августа Виктория.

Хульда рассмеялась, но вскоре ее смех перешел в сухие рыдания. Маргрет с удивлением увидела, как на глазах ее юной постоялицы выступили следы.

– Ну-ну, успокойтесь! – Она вытащила из глубин халата большой носовой платок и протянула его Хульде. Та вытерла глаза и поморщилась, словно стыдясь своих чувств.

Маргрет ласково потрепала ее по плечу.

– Тут замешан мужчина, – заключила она, надеясь, что ее голос звучит сочувственно и совсем не возбужденно. – Я права?

– Да, – сказала Хульда и громко шмыгнула носом. Маргрет подумала, что с красными от слез глазами и растрепанными волосами эта девочка выглядит очень трогательно. Обычно Хульда держалась строго и немного отстраненно, словно не хотела, чтобы окружающие видели, что у нее на душе.

– Вы переживаете из-за бывшего возлюбленного?

– Из-за него тоже. – Видимо, Хульда заметила ее удивленный взгляд, потому что добавила: – Господин Винтер влюбился. Вчера на площади я видела его с новой возлюбленной, белокурой красавицей из хорошей семьи. Я немного расстроилась, выпила лишнего, а потом… Меня ограбили. – Она замолчала и продемонстрировала голое запястье. – Мои часы пропали. Они принадлежали матери, и… – Она запнулась и снова умолкла.

Маргарет кивнула. Она знала историю Хульды и Феликса Винтера. Но свою мать Хульда раньше никогда не упоминала. Сказала только, что та умерла. Конечно, до Маргрет доходили сплетни об Элизе Гольд. Муж от нее ушел, бросив собственную дочь, и после нескольких лет госпожа Гольд решила положить конец своим страданиям.

– Вы часто думаете о матери? – тихо спросила Маргрет.

Хульда ответила не сразу.

– Я стараюсь лишний раз о ней не думать, потому что это слишком больно. Но почти каждый день что-то напоминает мне о ней. Те часы… они были единственной маминой вещью, которая мне нравилась. Мама всегда говорила, что тиканье часов напоминает ей о том, что время уходит и что нужно жить полной жизнью, пока не стало слишком поздно. – Хульда горько рассмеялась. – Вот только у нее это не получалось. Она пила и пичкала себя таблетками. Постепенно разрушала свое тело. – Девушка высморкалась. – Отец не выдержал и ушел. Трусливый поступок, не правда ли? Но его можно понять. Никто бы не смог жить с таким человеком, как моя мать. Она высасывала из окружающих всю радость. Я не хотела находиться с мамой, которая сидит в кресле и что-то бормочет себе под нос, поэтому после школы не торопилась возвращаться домой, в нашу холодную квартиру. Я старалась не наступать на трещины на дороге – так прогулка превращалась в спорт, в игру. Награда за нее – не возвращаться домой до наступления сумерек. Шторы у нас в квартире всегда были задернуты, свет приглушен, как в больничной палате. А больными были мы, мама и я. Мы были пленницами своего разума и друг друга.

Замолчав, Хульда снова зарылась носом в платок.

Маргрет стало ее жаль.

– А ваш отец? Где он сейчас?

Хульда неопределенно пожала плечами.

– Живет в Шарлоттенбурге с новой женой, она тоже художница. Мы редко видимся. Даже не знаю почему.

– Да, точно, – отозвалась Маргрет, вспомнив импозантного мужчину с гривой серебристых волос. – Ваш батюшка – художник. Ко всему прочему, довольно успешный.

Хульда кивнула и снова высморкалась.

– Насколько знаю, он пользуется большим уважением в Королевской академии художеств. Говорят, он частенько посещает театры и ателье в Шойненфиртеле. Но я давно ничего от него не слышала. Мы стали друг другу совсем чужими.

– Мое милое дитя. – Маргрет строго посмотрела на Хульду. – Все это очень грустно, но вам следует оставить прошлое в прошлом и смотреть в будущее.

– Обычно я так и делаю. Но иногда у меня не получается. Я боюсь…

– Повторить судьбу матери?

Хульда во все глаза уставилась на свою квартирную хозяйку.

– Но как…

– Дитя мое, каждый из нас связан с прошлым невидимыми нитями и всеми силами старается уйти от него. Но нити продолжают тянуть нас назад, потому что мы не можем их просто перерезать. Они внутри нас, как вены, по которым течет кровь.

– Хотелось бы мне перерезать эти нити. – Шмыгнув носом, Хульда встала из-за стола и резко заторопилась. – Большое спасибо за завтрак, госпожа Вундерлих. Мне нужно бежать в больницу.

– В таком виде?

Судя по всему, Хульда обиделась. «Но кто-то же должен был ей сказать, что из-за жирного пятна на лацкане и мокрых следов на блузке она выглядит полной неряхой», – подумала Маргрет.