Счастье от-кутюр

Мими покосилась на кухонные настенные часы и простонала.

— А теперь я еще и опоздаю. — Она опустила плечи, придерживая дверь, пока Хэл входил в квартиру. — Тебе лучше зайти. У меня небольшая проблема.

— Я вижу. Чем я могу тебе помочь?

В ответ она быстро кивнула. Затем последовало нечто необычное.

Мими взяла Хэла за руку и потащила его через кухню в большую старомодную спальню, заполненную массивной деревянной мебелью: шкафами, комодами, туалетным столиком и огромной кроватью с полированным изголовьем.

Казалось, каждая поверхность в комнате была покрыта фотографиями, обувью или одеждой всех видов, фасонов и цветов. Сумки были разбросаны по всему ковру и на кровати.

Судя по всему, Мими пребывала в расстроенных чувствах.

Она тяжело опустилась на мягкие покрывала кровати, а Хэл расположился рядом с ней. На подушке он заметил мужскую куртку и кружевное женское нижнее белье кофейного цвета, но ничего не сказал.

Как только Хэл обнял Мими за талию, она наклонилась и положила голову ему на плечо. Он закрыл глаза и притянул женщину ближе, осторожно касаясь подбородком ее головы, вдыхая аромат духов и слушая тихую классическую музыку, доносящуюся откуда-то издалека. Бежали минуты.

— Ты не забыла, что сегодня наш с тобой первый юбилей? — прошептал Хэл ей на ухо. — Ровно неделю назад я спровоцировал тебя и ты пролила кофе на свои туфли. Кстати, ты меня простила?

Мими фыркнула и ответила дрожащим голосом:

— Ни за что на свете.

Хэл улыбнулся:

— Вредина. Я-то надеялся, что искупил свою вину.

Мими мгновенно повернулась в его объятиях и нежно погладила по щеке. Хэл почувствовал, как от ее прикосновения из его души уходит страдание.

— Ты искупил свою вину — во многих отношениях. Не смей думать по-другому.

Он улыбнулся, взял ее руки и крепко прижал их к груди, прежде чем осмелился посмотреть Мими в глаза и прошептать:

— Тогда скажи, что тебя так расстроило. Доверься мне.

Мими медленно начала:

— Я собиралась взять на показ одну из вечерних сумочек моей мамы. И нашла внутри вот это.

Она достала из кармана халата фотографию красивого стройного мужчины и передала ее Хэлу. Он посмотрел на мужчину на фотографии, отыскивая улики, объясняющие причину расстройства Мими. Мужчина на фото был темноволосым и зеленоглазым, на нем была куртка, которая в данный момент лежала на кровати.

— Это мой папа. Мама заказала эту куртку примерно за год до его смерти, — сказала Мими, упираясь лбом в плечо Хэла. — Я даже не знала, что куртка цела, пока не стала искать, что надеть сегодня вечером. — Она взглянула на фотографию и погладила ее резные края. — Семья моей мамы не приняла моего отца. Фьорини считали его аутсайдером, несмотря на квалификацию и успешную карьеру. Мама поняла это слишком поздно. Она годами металась из Лондона в Милан и обратно. Иногда она отсутствовала в течение нескольких недель. Однажды ее не было пару месяцев. Как только в семье Фьорини возникал очередной кризис, мама бросалась в Милан. Она всегда ездила туда одна. Она любила свою семью и не могла отказать ей в помощи.

Мими заправила пряди волос Хэлу за уши и стала рассеянно поглаживать его голову, затем погладила его лицо и прижалась лбом к его лбу.

— А вот они не любили маму до такой степени, чтобы принять ее мужа, — продолжала она. — Стоял февраль, и мой отец погиб в автокатастрофе, когда он ехал за мамой, собираясь привезти ее в Лондон. Он умер. Он умер, Хэл. Он пытался вернуть ее домой, ко мне.

Хэл поцеловал Мими в макушку и погладил по голове, прежде чем заговорить:

— Мне очень жаль. Семья пыталась заставить ее перебраться в Милан после его смерти?

Мими кивнула:

— Конечно. Но мама была в ужасном состоянии и обвинила их всех в том, что произошло. Бурные выяснения отношений с родственниками продолжались очень долго. Мы похоронили отца здесь. А мама никогда больше не ездила в Милан. — Мими протянула руку и погладила Хэла по лицу. Она попыталась улыбнуться. — Эта фотография стала для меня, как гром среди ясного неба. Я снова вспомнила обиды и горечь, которые испытывала тогда. Я вспомнила все, что говорили Фьорини, а говорили они ужасные вещи. Они обвиняли мою мать в том, что она родила жирную жалкую кобылу-дочь от неудачника-мужа. — Мими подняла голову и посмотрела на Хэла, который злобно прошипел что-то и напрягся. — Успокойся, все в порядке. Я давно с этим смирилась. Моя мама была такая красивая, элегантная я изящная. Но еще она была очень умной женщиной. И всегда принимала собственные решения. Она любила роскошь, но не вернулась в Милан. Она обвиняла прежде всего себя в смерти мужа и решила, что заслуживает наказания. И единственный способ наказать себя — это прекратить любые контакты со своей семьей и притвориться, что они явились источником наших проблем. — Хэл крепче обнял Мими, и она прошептала у его плеча: — Знаешь, что самое страшное? Я не понимала этого до сегодняшнего вечера. Найдя куртку и фотографию, я познала истину. Именно поэтому мне так грустно и так жаль всех нас.

— Ты права, — согласился он. — Грустная история.