Счастье по рецепту

Время шло, единственная не находилась, а Таня выросла в красивую девушку с сильной волчицей. К тому же, она была влюблена в меня, смотрела всегда как, - Кирилл поискал слово, - на что-то дорогое и любимое. На кого-то, кто для неё – самое ценное и любимое. И однажды я подумал – почему бы, нет? Пусть, не полноценная пара, но самка любит, волк не против, а мне уже осточертело прыгать из койки в койку, не запоминая даже запаха случайных партнерш. Я предложил Татьяне сойтись. Вернее – выйти за меня замуж по человеческому закону. Она согласилась, и четыре года… четыре года мы были вполне счастливой парой. Метку я ей не ставил, хотя, зверь рвался пометить самку. Как дурак, оставлял себе лазейку на случай, если встречу-таки, единственную. А Таня просто любила за двоих. Я не обижал, нет.  Заботился, баловал, ни в чем не отказывал, но подспудно ждал истинную, и не позволял себе никаких проявлений чувств по отношению к Татьяне. Грис регулярно требовал поставить Татьяне метку, говорил, что она – наша пара, но я ему не верил. Взрыва чувств ведь не было! Уже потом, когда поздно было что-то менять, до меня дошло – взрыва и не могло быть, ведь я знал Таню с детства. Я привык к ней, к ее запаху, что она – вот она, всегда рядом. Правильно запрещают волку жить рядом с подрастающей парой, если он встречает ее, когда та еще щенок. Сложно испытывать бурю плотских чувств к самке, которую сажал на горшок, вытирал ей сопли и зализывал разбитые коленки. Если бы я слушал зверя, то уже давно понял, что Татьяна – моя истинная. Не маячил бы у нее перед глазами, сам не привыкал бы к ее образу ребенка… Ладно, что уж теперь говорить! В общем, мы жили вместе, и все было почти хорошо. Почти – потому что я не принял Татьяну окончательно, несколько отгораживался от нее, и не позволял нам бегать вместе в звериной ипостаси.  А потом случилось непредвиденное. Альфе приходится много ездить, много работать, и вот  мне надо было лететь в Канаду. Новые партнеры, новые горизонты – это было важно для клана. Накануне отъезда, я весь день провел с Таней, а Грис бесился и рвался отметить её.  Я решил отъехать подальше от посёлка и дать волку побегать, надеясь, что он успокоится. Отъехал на два или три десятка километров и выпустил Гриса. А дальше… Волк тут же бросился назад  домой, я не смог его остановить! Влетел к Татьяне, и она сразу перекинулась. Наши звери бегали бок о бок по снежному лесу и любили друг друга.  В момент соития, Грис поставил Таниной Серой метку, а она то же самое сделать не успела. Это было не страшно, надо было повторить близость, тем более что оба зверя этого хотели, но в этот момент я восстановил контроль, загнал Гриса и обернулся. Взбешенный от самоволия волка, я решил его наказать – разрешить Татьяне поставить ответную метку только тогда, когда вернусь из Канады. Дурак был, да… А Таня не стала настаивать, она слишком любила и считала, что я всегда прав.

Лера машинально глотнула чай, переваривая услышанное.

- Я не знал, что после того, как Грис поставил метку, в моем организме были запущены процессы принятия ответной метки, привязки к паре и остальное. То есть, произошел гормональный взрыв, который достался почти случайно встреченной в Канаде волчице. Когда я ее увидел, меня, будто громом шарахнуло. Тянуло со страшной силой, ни есть, ни спать не хотелось – только обнимать, целовать и трахать. Я и делал все это без остановки. Волчица оказалась дочерью канадского альфы, он был очень доволен таким развитием событий. В общем, домой я вернулся вместе с, как я тогда думал, моей единственной. Грис попытался воспротивиться, но привычно был послан далеко и надолго. А дома ждала Таня. С моей меткой. Как же я злился на зверя, ведь, если бы не эта метка, насколько все было бы проще! Теперь же я не знал, что делать. Поставить метку Алексис, пока жива Татьяна,  было невозможно, приказать Таню ликвидировать, на чем очень настаивала Алекс, я не мог.  И я решил отложить решение, выселив Татьяну из нашего с ней дома к моей матери, а сам заселил туда Алекс. То время я плохо помню, был, как в угаре. Меня интересовал только секс, в редкие промежутки просветления, я осознавал, что веду себя недопустимо, но стоило подойти Алексис, как все посторонние мысли вылетали.

Татьяна не скандалила, она ждала. Но однажды, она обнаружила, что беременна – та прогулка в лесу принесла плоды – и пришла, чтобы рассказать мне об этом. А я ее выгнал, даже не спустился, кричал на нее из окна второго этажа.  Не мог я спуститься – Алексис не пускала, а еще она принялась плакать. За одну ее слезинку мне хотелось разорвать всех, кто в этом виноват. Остатками разума я понимал, что нельзя приближаться к Тане, что я могу навредить ей, поэтому грубо приказал убираться вон.

И Татьяна убралась. Совсем. Сбежала из клана.

Я ее не виню – она спасала ребенка, ведь я был невменяем и готов на все, что попросит Алексис.